В болдинских просторах, на опушке,
средь берез, рябины и ольхи,
написал поэт товарищ Пушкин
неполиткорректные стихи.
Удалившись от столицы шумной,
занимался Пушкин ерундой:
пасквиль сочинял неостроумный —
про попа с работником Балдой.
В этом тексте не прошел он мимо
нездоровых экстремистских тем.
И разжег такую нетерпимость,
что нагадил в душу сразу всем.
Хамски, неумело и нескладно,
за собой не чувствуя вины,
выставил поэт тупым и жадным
духовенство всей своей страны.
В недрах кучерявой черепушки
сочинился откровенный бред.
Как же это так, товарищ Пушкин?
А еще, казалось бы, поэт.
Поп в поэме выглядел дебилом.
Церковь — некультурна и тупа.
Сколько непочтительности было
в жизнеописаниях попа!
А поэт еще добавил грязи
в откровенном кризисе идей:
описал финансовые связи
с бандформированием чертей!
И в финале от удара по лбу
этот поп совсем безумным стал.
Ты бы, Пушкин, блоги лучше вел бы.
Или книжки умные читал.
Вот в какие "творческие выси"
был поэт болезненно влеком!
И в итоге мы имеем высер,
говоря приличным языком.
Осрамился перед всей отчизной,
показав бездарность вместе с тем.
Не гонялся б ты за дешевизной
конъюнктурных и чернушных тем!
Ишь, насочинял, роняя слюни,
пачкая простой бумажный лист.
Прямо как какой-нибудь Акунин —
злобный и бездарный оранжист.
Ты зачем под видом эвфемизмов
впариваешь, гражданин поэт,
несомненный признак экстремизма
в каждый зарифмованный куплет?
Возбуждая этим в общей массе
(той, что называется толпа)
ненависть к определенной рясе
и иному признаку попа?
Эта провокация поэта выглядит,
как я судить могу, типа одиночного пикета —
только у читателя в мозгу.
А ведь где бы ни произносили
эти экстремистские слова,
есть у нас статья УК России
номер двести восемьдесят два.
Можно получить на всю катушку,
если кто об этом сообщит.
От таких, как ты, товарищ Пушкин,
изолятор следственный трещит.
Вреден, некрасив и непотребен,
и реально кончится бедой
этот твой, простите, панк-молебен —
о попе с работником Балдой.
Просто надо думать головою.
Чтоб не оказаться вдруг, шутя,
там, где буря мглою небо кроет,
вечно вихри снежные крутя.
Потому что церковь — не игрушка.
Сам потом завоешь от тоски:
няня, — скажешь, — няня, где же кружка,
миска, ложка, паспорт и носки?
Так что в рамках действующих правил
в наш терпимый толерантный век
Пушкина как следует поправил
компетентный в этом человек:
чтоб в сюжете не было агиток,
чтоб из текста исключить вражду,
чтоб как Бхагавад, простите, Гиту
Томский суд не расценил Балду.
В целом сохранилась вся интрига
и нетронут авторский сюжет.
Но теперь исправленная книга
сможет без проблем увидеть свет.
Правок было внесено немного:
только криминал исправить чтоб.
Черти превратились в бандерлогов.
Стал герой Навальный, а не поп.
Попадья, попенок и поповна
в этой новой версии другой
превратились в блогеров, дословно:
Alex Exler, Dolboeb, Drugoi...
А взамен героя-шарлатана
с некрасивым именем Балда —
шесть мигрантов из Таджикистана
с биржи соискателей труда.
И немножко их родных и близких.
Все, конечно, с визой годовой.
Все, конечно, с временной пропиской.
Все, конечно, с книжкой трудовой.
С медицинской книжкой, также чистой
от туберкулеза и чумы:
эти правки с грамотным юристом
долго согласовывали мы.
А назвали: "Сколково и Путин",
этим самым в корне превратив
книгу, хулиганскую по сути,
в яркий федеральный позитив.
И настолько книга лучше стала,
что людей потянет как магнит!
И к началу съемок сериала
Пушкин будет просто знаменит.
Леонид Каганов.
