– На «Кинотавре» Вы участвовали в «Диалогах с молодыми критиками», как они оценили Ваше сложное кинополотно – размышление о жизни и смерти, о пограничных состояниях людей, потерявших своих близких, а вместе с этим и грань между реальностью и мистикой? До всех ли сердец дошёл этот фильм, и какие претензии высказывали те, в кого он «не попал»?
– Претензии звучали, в основном от «чисто московских» людей, по убеждениям хипстеров. Видите ли, некоторые люди даже в жизни не способны проживать то, что проживают герои на экране, и если у них что-то случается, они переносят это легко. Однажды я был свидетелем того, как на похоронах ребёнка люди бодались из-за того, кто будет оплачивать поминки... Чтобы понять фильм, совсем необязательно переживать подобное в жизни, просто счастливые молодые люди, которые не сталкивались ни с чем подобным, они всё равно разные. Одни толстокожие, другие внутренне обороняются от подобного, а кому-то неинтересно даже думать об этом. Какова причина – не знаю, может, они никого не любят? А, может, настолько рациональны, что не дают чувствам возобладать над разумом. В нашей картине даны три варианта исхода для людей, оказавшихся в подобной ситуации. Режиссёр, конечно, не Господь Бог, но мне казалось, что некоторым, как одной из героинь, нет смысла дальше продолжать эту жизнь.Читать полностью
— Я вообще не хотел никакой социум иметь в виду, потому что, честно сказать, меня социум этот уже заебал… Пройдя через все эти смерти, которые мне довелось увидеть, я понял, что дело не в социуме — дело в конкретном человеке. И поэтому мне было до лампочки: что за страна, что за города, кто эти герои…
Интервью с Василием Сигаревым после Роттердама
