Такие, как Путин

— 29.01.09 12:04 — ТЕКСТ: БОРИС ТУМАНОВ ФОТО: ИТАР-ТАСС

Россияне, несмотря на все кризисы, трагедии, катастрофы и неурядицы, не разочаровываются в Путине, потому что он – символ, олицетворение их самих.

Глобальный экономический кризис с пока еще не известным исходом уже вызвал заметное интеллектуальное оживление в том сегменте российского общества, который можно условно назвать мыслящей частью нашей элиты. Общим катализатором этого процесса является ожидание социально-политических катаклизмов.

Российские мыслители, принадлежащие к «властной вертикали», рассматривают эту перспективу как угрозу собственному благополучию и всерьез надеются ее предотвратить с помощью несуществующего среднего класса и традиционно послушных «оловянных солдатиков», которых они уже сгоняют на верноподданнические манифестации. А их свободолюбивые оппоненты столь же искренне верят, что грядущие потрясения станут фактором неизбежных либеральных преобразований в общественно-политической жизни России.

Однако в первом случае это не больше чем беспомощная имитация собственной профпригодности, а во втором – это столь же бессмысленная, сколь и претенциозная попытка картезианского анализа непостижимых инстинктов российского общества.

Как говаривал в подобных обстоятельствах соловьевский Ходжа Насреддин, «о, джинны, вы ищете там, где не прятали». Ибо

главным, если не единственно действенным фактором, способным определять состояние России в обозримом будущем, является то почти симбиотическое единство, которое существует между большей частью российского общества и личностью «национального лидера», известного как Владимир Владимирович Путин.

Это единство не были в состоянии поколебать ни трагедии «Курска», «Норд-Оста» и Беслана, ни административный произвол «суверенной демократии», ни «басманное правосудие», ни слухи о баснословных цифрах личного состояния «национального лидера», как не могут его поколебать ни сегодняшние рост безработицы, инфляция, девальвация рубля и крушение ипотеки, ни даже грядущие лишения.

Вот цифры, исчерпывающе иллюстрирующие это утверждение. По данным «Левады-центра», в сентябре прошлого года подавляющее большинство опрошенных россиян – 61% – считали, что дела в России идут в правильном направлении, и только 21% респондентов сочли, что страна движется по неверному пути. Здесь, конечно, сыграла свою роль блиц-война в Грузии, но и сегодня большинство россиян уверено в том, что дела в стране идут хорошо. В декабре прошлого года и в январе нынешнего их количество осталось неизменным – 43%, а вот число пессимистов сократилось с соответственно 40% до 34%.

На прошлогодний сентябрь приходится и пик положительных оценок деятельности правительства, возглавляемого Владимиром Путиным, – 66% против 31%. А в декабре прошлого года и в январе нынешнего года эти цифры составили соответственно 60% и 36%, 58% и 38%.

А вот деятельность лично Владимира Путина на посту премьера оценивается россиянами явно в какой-то другой системе координат и критериев, если судить по тому, что в декабре 2008-го и в январе 2009-го ее стабильно одобряли 83% опрошенных, а количество недовольных ею в январе по сравнению с декабрем даже снизилось с 15% до 14%. Добавим, что пик одобрения путинской деятельности – 88% – пришелся все на тот же победный сентябрь.

Констатируя этот феномен, и либералы, и государственники объясняют его – кто с досадой, а кто с державным удовлетворением, – одной и той же, по сути, причиной, которая действительно является главным, хотя и не единственным фактором «путиномании». Для одних эта причина формулируется как патриархальная инертность российского общества, вызванная многовековым рабством, а другие видят в ней проявление суверенной российской самобытности, выражающейся в соборности, духовности и в патриотическом единении с властью. При этом

наиболее пытливые оппоненты Путина теряются в догадках: какие ошибки, ляпы должен он совершить или какие «казни египетские» должны постигнуть Россию под его руководством, чтобы разочаровать влюбленное в него большинство россиян?

На этот вопрос проще всего было бы ответить, что Владимир Владимирович может делать все, что ему заблагорассудится, практически не рискуя своим рейтингом. Но такой, пусть и соответствующий реальности, ответ требует убедительных пояснений, а точнее подробного исследования генезиса беспрецедентной популярности «национального лидера».

Начнем с иронического парадокса. Российские руководители и лично Владимир Путин абсолютно правы, когда говорят о том, что главной причиной нынешнего кризиса стало безответственное потребительство Запада и в первую очередь Соединенных Штатов. Но ведь именно этот бездумный потребительский азарт и стал причиной той манны небесной, которая проливалась на Россию в последние годы в виде непомерно растущих цен на нефть.

И если непредвзято посмотреть на итоги этих «семи тучных лет», то

те, кто искренне печется о реальных интересах России и россиян, могли бы предъявить российскому руководству и тому же Владимиру Путину серьезные претензии относительно того, как они распорядились свалившимся на Россию богатством.

Вместо борьбы с коррупцией, вместо эффективной армейской реформы, вместо развития и диверсификации отечественного производства, вместо обустройства все еще неприкаянной глубинной России они занялись укреплением властной вертикали, гарантирующей им практически пожизненное пребывание во власти. А вознамерившись восстановить международные позиции России в глобальном масштабе, российская правящая верхушка умудрилась перессориться практически со всеми своими западными партнерами, да так, что чуть не оказалась в полной изоляции. Начиная с мюнхенской речи Владимира Путина и вплоть до недавней газовой войны с Украиной, Россия упорно разрушала свою международную репутацию и отталкивала от себя не только Европу и США, но и соседей по СНГ.

Если бы российское общество сознательно стремилось взять на себя ответственность за судьбы страны или было, как минимум, способно к самостоятельной оценке действий правительства, его реакция на такое поведение власти была бы гораздо менее благодушной. Но гражданская ответственность предполагает поиск альтернатив, требующий интеллектуального и психологического напряжения, а к этому россияне еще долго не будут готовы. Не только потому, что немногочисленные оппоненты власти не в состоянии сформулировать внятной альтернативы нынешнему курсу, но прежде всего из-за традиционной и почти панической боязни российского общества лишиться патерналистской опеки государства. Именно поэтому россияне не стремятся вникать в механизмы управления государством, экономикой, обществом, предпочитая полагаться на всеведение царя, вождя, национального лидера, который по определению не может отвечать за ошибки подчиненных ему простых смертных.

Но в случае с Путиным есть один существенный нюанс, который не позволяет рассматривать всеобщее доверие ему исключительно в рамках фаталистической формулы «Царь хороший, да бояре у него нерадивые». Ибо, в отличие от «дарованных свыше» царей и даже генсеков, Путин, по убеждению россиян, возглавил Россию в результате проявления их собственной воли, а не «божьего промысла» или решения Политбюро. А то, что его выбирали, как выбирают первого парня на деревне (спортсмен, не пьет, не курит, симпатичный и в разведку ходил), лишь подчеркивает, что этот выбор изначально не предполагал никакой политической ответственности Путина перед избирателями. Именно поэтому, с точки зрения россиян, Путин не должен отвечать за деятельность своего же правительства, за итоги своего правления.

Путина не судят, ибо для общества он не функционален. Он символ, он олицетворение самих россиян, которые отождествляют себя с ним. И это, пожалуй, первый случай в истории России, когда чисто рефлекторное поклонение российских масс очередному отечественному небожителю окрашено искренним чувством прочной симпатии к нему.

Симпатии, связанной не с его политическими или экономическими решениями, а со стилистической неотличимостью его личности от мировоззрения, надежд и комплексов среднего россиянина.

Это недобитые интеллигенты-чистоплюи могут ужасаться вульгарной лексике, которой Владимир Путин с подчеркнутым удовольствием пользуется в своих публичных высказываниях и особенно в контактах с западными политиками или журналистами. Это немногочисленные снобы потешаются над почти детской тягой бывшего президента к переодеваниям в костюмы подводника, летчика-истребителя или к демонстрации своего торса, и над его явно подсмотренной в Кеннебанкпорте манере навязывать общество лабрадора Кони своим иностранным гостям. Это вымирающие либеральные аналитики видят в его агрессивной мегаломании по отношению к Западу отголоски давнего унижения, испытанного будущим национальным лидером, когда он обнаружил, что Германия, пусть и социалистическая, способна, в отличие от СССР, не только производить достаточное количество пива, но и разливать его по трехлитровым канистрам с удобным краником. И это злобствующие скептики могут кощунственно посмеиваться над апокрифом, согласно которому в течение всей своей чекистской карьеры Владимир Путин, окруженный воинствующими и бдительными атеистами, не расставался с нательным крестиком и верой во всевышнего, рискуя быть разоблаченным на первом же занятии по физподготовке. Зато

большинство российского общества полностью солидарны с этими особенностями поведения национального лидера, поскольку они полностью совпадают с социальной культурой самих россиян, с их представлениями о внешнем мире и с их претензиями к остальному человечеству.

Ну а если к этим ощущениям добавить совпавшее с правлением Владимира Владимировича шальное материальное благополучие значительной части ее общества, которая вопреки реальности продолжает истово верить в возвращение «газовых рек и нефтяных берегов», то можно с уверенностью сказать, что Путин – это надолго.

Как, впрочем, и сегодняшняя Россия.