«Завтра»Фильм Андрея Грязева о Войне: первые впечатления
Вообще-то участие «Завтра» в берлинском «Форуме» — довольно важное событие для отечественного кино: в последнее время Берлинале вообще не обращает внимания на российских документалистов, и если кому из наших и удавалось прорваться на крупные международные фестивали, то это были Канны, Венеция, Роттердам. Прорывы эти, как правило, были поддержаны участием европейских студий в проекте. И вот российский док, снятый без продюсеров за пару сотен долларов, попал в программу, в которой за последние десять лет не было ни одного документального фильма из России.
Читать полностью
______________________________________________
Как ты мобилизовался на «Войну»?
Заканчивал «День шахтера», думал: где искать героев. Неделю сидел в Интернете… Наткнулся на акцию «Леня Ебнутый крышует федералов», в нем Леня пробегал с ведром на голове по крыше машины ФСО. Ролик с внутренним сюжетом был снят одним планом. Подумал: «А как бы я снял такой перфоманс?» Показываю жене: «Вот мои будущие герои». Через два дня с ними встретился на Арбате. Сказал, что хочу снять про них фильм, и услышал: «Мы даем тебе себя, а что бы ты мог дать нам?
Обязываясь улучшить качество их видео, ты свое обещание выполнил?
Практически 50 роликов «Войны» выложенных в Сети за это время — мой монтаж и производство.
Ну все, Андрюш, коготок попал, всей птичке пропасть, теперь и ты — часть «Войны».
Как шутит Коза: «Выход из «Войны» только через трубу крематория». Но это никакая не партия, в которую сложно войти или развязаться с ней. Все строится на желании, слове, инициативе.
Какое впечатление на тебя произвели эти люди.
Они разные. Ядро — Коза, Олег, Леня, Каспер. Остальные — пунктиром, могут быть на всех тренировках, а на акцию не прийти. Тебя никто не тянет. В большой круг группы вовлечены сотни людей. Кто-то раз пришел, кто-то фаллос рисовал на мосту, есть которые больше пяти лет. Но только костяк ведет такой сосредоточенный образ жизни.
На что они живут?
Воруют продукты в супермаркетах. Одежду, игрушки находят на помойках.
А ты не дискредитируешь их, показывая как они воруют?
Я спрашивал — они не скрывают. Я и акции предлагал снимать со спины, лица замазать. «Какой на нас компромат, — говорят, — если мы саморазоблачаемся в Сети. Многие кадры из моего кино давно «выложены» в интернете. Я не припрятывал материал: это пойдет для фильма. Если ты единственный снимаешь акцию, ты же не можешь ее зажать, ее надо сделать «общедоступной».
Ты с ними жил?
Приезжал, неделями жил. Когда уезжал, провожали до дверей: «Зачем уезжаешь?» У них бурлят событиями день и ночь. Если никто не снимает — все пропадает. Мне повезло, в одну из ночных вылазок удалось ночью снять эпизод с замерзающим пьяным дядей, которого они спасли и сдали на руки жене. Они вообще выходят чаще ночью.
Ага, романтики с большой дороги. Ты не завидовал этой беспредельной воле, вседозволенности, передозу адреналина?
Когда в предыдущих съемках я жил с людьми больше трех дней, болото их жизни затягивало. Забываешь, что у тебя в Москве дом, работа, ты сам.
Там болото, здесь — шторм.
Погружаешься по макушку в свободу, непривычно: тебе никто ничего не велит. Спи, когда хочешь, ешь, пой. Есть захотел — сходили в магазины, своровали… Любое желание осуществимо.
Твое воспитание, приятие простых понятий о добре и зле не вызывали внутреннего протеста?
Такие фильмы нельзя снимать с позиции хорошо — плохо, камера — это стекло, ты — зеркало, отражаешь происходящее. Зеркалу не важно: анархист ты, революционер… Окунаешься в чужой уклад жизни, и из твоей внутренней искры — потихоньку разжигается огонь…
Ты загораешься идеей снять уникальное кино? Или темой протеста, борьбы с системой, с несправедливостью?
Нельзя сказать, что идея протеста навязана ими, она сидит внутри каждого здравомыслящего человека. С ними — умножается. Коза говорит в кадре об активисте, из-за болезни которого придется откладывать важную акцию. С экрана слова звучат как шутка, а никто не шутит. Это драма.
Когда ты внутри — ты заряжен, готов сделать «хоть что-то», чтобы «хоть что-то» изменить. Протестное настроение само не возникнет. Может вспыхнуть под воздействием живого примера, фильма. А для кого-то пусковым моментом должна стать толпа в 50 тысяч человек.
У каждого свой порог, чтобы взорваться и сказать: «Хватит». У меня было три варианта съемки. Делать пропаганду: какие они борцы с режимом? Тогда ответные меры государства кажутся адекватными. Второй вариант: уронить их лицом в грязь, показать маргиналами. Ребенка, суки, не жалеют. Для меня же они создают отдельный мир для своего любимого ребёнка. Другой, закрытый, но свободный мир. Даже экстремальные акции — в каком-то смысле ради ребенка, чтобы у него было нормальное будущее и страна человеческая.
Ты сильно за полтора года общения изменился?
Стал понимать свою другую половину, которая спала. Она начала пробуждаться на прошлых картинах. В «Дне Шахтера» замаячил политический контекст. Но не было таких героев, огненных.
А половина, которая проснулась, это «кто»?
Это человек, который хочет каким-то действием, примером не просто выйти покричать, а что-то делать конструктивное, чтобы что-то менялось.
Отсюда и название, ведь отличное от сегодня «завтра» само не наступит?
Конечно, у нас разные поколения жили в разных странах. У наших людей разные представления о стране, ее будущем. Но чтобы что-то менять, надо начать с себя.
Сегодня все говорят: начни с себя, что это значит?
Да я и в кино из большого спорта пришел, чтобы выражать свою позицию и быть услышанным. Позиция — это опора, от которой будешь отталкиваться, которую можешь транслировать через фильмы. Для меня важны эти герои, которых я показал со своей позиции. Кто-то другой снимет про них совершенно другую историю.
Расскажи о своих героях, в прошлом завсегдатаев Музея кино, про их образование, взгляды.
Они встретились еще в МГУ. Олег — с философского, Коза с физического, оба из глубинки, у родителей на образование денег не было. Коза способная, ее от школы посылали на олимпиады, после ВУЗа преподавала в МГУ. В научной работе исследовала клетки рака.
Потом занялись раковыми клетками общества, решив бороться с ними радикально. Коза — сильная, она энергетический центр группы. Олег на диво образован.
У него феноменальная память, наизусть читает поэзию, прозу. Леня занимался продажей печек для бань. Они не бомжи.
Но сознательно не социализируются…
Не видят в этом смысла. Каждый раз уезжая я слышал: «Куда?» «Работать» «Зачем?» «Еду покупать, одежду». «Мы тебе все принесем, пиши список». «Семья» «Перевози» «Жена ставит программу по фигурному катанию». «Устроим. Дадим тебе комнату или, квартиру» И у меня уже нет аргументов.
А где же возьмут комнату-квартиру?
Сочувствующих друзей — тьма. Есть совестливые, но не решающиеся переступить черту, став активистами. Готовы помогать чем могут. Мои герои живут в чьих-то квартирах. Иногда день, час — месяц, полгода.
Ты снимал момент ареста на демонстрации Козы, потом у Олега менты вырвали из рук Каспера. Желания не было: камеру бросить и вмешаться?
Нет, каждый делает свое дело с холодной головой. Если будут захлестывать эмоции, камера в руках будет дрожать. А кино нужно и мне и им.
Ты показывал им фильм, как приняли?
Приняли, но у каждого свое представление о себе, как он выглядит со стороны. Есть ролики, статьи, интервью, их тексты. У каждого внутри своя правда. Олег представлял себе что-то более глобальное, идеологическое, активно пропагандистское.
На твой взгляд,они счастливы?
Не знаю, как внутри, но они просыпаются с одной доминантной мыслью: движения, дела.
Какой-то ленинский образ жизни, когда жизнь — борьба. Вроде бы они сравнивают себя с декабристами, при этом не хотят революции.
У них ведь нет и программы глобальной, к которой они бы прикручивали свои действа.
Тогда смысл риска…
Показать, что все зависит от каждого, и один человек может многое. Может делать то, что хочет. Они на себе проверяют степень этого «можем». Вы боитесь ментов, давайте посмотрим: и проводят акцию «Унижение мента в его доме».
Значит, их задачи формулируются самим образом их жизни?
Безусловно, поэтому я и пытался визуализировать этот «образ», чтобы сложное ощущение появлялось у зрителя. Один посмотри и скажет: дураки, а в чем прикол? А другой: круто. Каждый мой фильм разделяет общество.
Вне сомнения, кто-то вознегодует, глядя, как Коза берет ребенка на демонстрацию, подвергая Каспера опасности. Эта тема на обсуждениях возникает?
Это аргументировано всей ее жизнью. Когда идут на серьезную небезопасную акцию, ребенка не берут. Находится человек, который может посидеть ночью. Но в каждой стране свои предлагаемые обстоятельств. В Северной Корее о лишних 100 г риса в праздник можно мечтать. В Европе вы можете увидеть как демонстранты перекрывают дороги вместе с детьми. И никто их не обвиняет.
У тебя полуторагодовалый ребенок, практически сверстник Каспера, ты бы взял его на митинг?
Я — нет. У меня есть границы, через которые я не перешагнул. У каждого свои заслоны. Но что бы ни было в фильме или за кадром — я не имею права осуждать. У меня что-то вызывает вопросы, я ищу ответы внутри себя. Каждый на подобные вопросы должен отвечать сам.
Можно сказать: люди живут на работе. Не бояться рожать.
Коза уже родила сестричку Касперу буквально на крещенье.
Как назвали?
Мама.
Слушай, оказывается у тебя провидческий финал фильма… Когда Коза беременная встречает после тюрьмы мужа с сыном, маленький Каспер с трудом взбирается по лестнице, и Коза приговаривает: «Иди к «мамочке»
Да я и сам только сейчас это понял…
Андрей Грязев. Послесловие
И еще я хотел кое-что дополнить. В принципе, я смог давно для себя сформулировать цели, к которым следуют ребята из группы. Весь этот рисунок я смог собрать из мелких клочков разговоров с ними. Я полностью все это разделяю. Это совсем не борьба с режимом и лично с Путиным.
Для начала нужно закончить гонения на оппозицию, позволить регистрировать любые партии и прекратить тотальную слежку за людьми, которые занимаются активной оппозиционной деятельностью. Только после этого появится новый приток крови и новые лидеры, которые как раз и смогут подвинуть путиных. Поэтому борьба группы направлена на мелкие винтики системы,
а именно на ментов, потому что людей задерживает, следит за ними и нажимает на курок пистолета не большой начальник, а обычный рядовой мент. Если действовать снизу, то пирамида развалится быстрей. А если действовать с разных сторон, — оппозиционные партии, выступления людей, неполитические организации — тогда будет меняться все гражданское общество. Сейчас практически любая область деятельности человека соприкасается с политикой, поэтому я могу четко сказать, что я тоже занимаюсь политикой.
Комментариев нет:
Отправить комментарий