Самое поразительное в истории человечества то, что любовь сильнее всего: страха, расчёта, смерти. В дурные моменты истории находится человек, который любовью превозмогает опасность. Христианство выбрало любовь в качестве главной скрепы общества; любовь, по замыслу Спасителя, именно та субстанция, что объединяет ближних и дальних. А христианин Данте полагал, что любовь движет Солнце и светила.
«Сокрытый двигатель», пользуясь выражением Блока, имеется у всех социальных движений и во все эпохи – вычленяется энергия события легко. Если брать крупные события истории, а не только продвижение компании на бирже, то энергия движения безусловно будет положительной. Например, революциями движет справедливость, иногда ложно понятая, её часто именуют «социальной справедливостью». Солдатами движет долг, а союзами и народами – верность. Потому и возникает слово «предательство», когда солдат, или муж, или Гай Марий Кориолан переступают через присягу.
Многое совершалось по зову чести, который часто перекрывал голос разума. Честь двигала дворянами и офицерами, честь препятствовала девице совершить опрометчивый поступок. Честь могла быть превратно истолкована, но то, что честь определяла последовательность поведения – безусловно. Даже у эсэсевцев, весьма несимпатичных людей, на пряжке форменного ремня было выбито: «Честь – в верности». Мотивом безнадёжного сопротивления часто выступало чувство достоинства. Вы всё забрали, но не в силах отнять у меня право умереть честным человеком.
Для того чтобы понять характер сегодняшних событий, хорошо бы обозначить энергию, которой питаются протесты. Имя у вещества обязательно имеется, надо найти.
Очевидно, что двигатель волнений – не любовь, поскольку любовь исключает презрение к себе подобным, стоящим на нижней ступени социальной лестницы.
И это – не справедливость. Справедливость, в сущности, последнее слово, которое мы хотели бы слышать. Пришлось бы не только пересмотреть итоги приватизации, но и происхождение трёх рублей в кармане стало бы сомнительным. Кто их туда положил, и за что конкретно – лучше не выяснять.
И верность – не относится к числу уважаемых свойств натуры. Не только потому, что мы за свободу сексуальных меньшинств и добрачные половые связи, но прежде всего потому, что хранить верность – нечему: ни стране, ни народу, ни культуре, ни общей истории хранить верность никто не собирается.
Долг – такое слово забыто прочно, и, возможно, навсегда. Формулой взаимоотношений с косным народом является фраза, в целом убедительная: «Я тебе ничего не должен». Мы родились в одной местности – но взаимных обязательств у нас нет. Существуют, разумеется, долг корпорации и верность работодателю, но это локальные чувства – большие движения они питать не могут.
Честь – совсем не то слово, которое приходит на ум, когда думаешь о борцах за капитализм. Честь – понятие дворянское, совсем не купеческое, и в капитализме – неудобоприменимое. Честь – в делах помеха. Невозможно сегодня организовывать избирательную кампанию продажного министра, а завтра становиться в ряды оппозиции; нельзя вчера баллотироваться на мэра города Сочи, а сегодня говорить о коррупции. Честь, как и описанная Булгаковым осетрина, – имеет одну лишь степень свежести.
Можно говорить о феномене «достоинства» – мешает то, что массового достоинства в природе не бывает. Бывает честь у полка и у знамени, даже у армии есть честь; бывает общечеловеческая любовь, о ней молятся в храме; бывает общественная справедливость; есть гражданский долг – по отношению к обществу себе подобных. Но вот общечеловеческого достоинства – в природе нет, оно выдается индивидуальными пакетами. Повзводно достоинство не распределяется. Бывало так, что отдельный большевик хранил достоинство – в то время как у партии не было ни совести, ни ума, ни чести. Бывало и так, что боец французского Сопротивления (Марк Блок, например) хранил достоинство – а Сопротивление было в целом не очень значительным. Так что достоинство приходится измерять по индивидуальным пробиркам. Представляется, что распускать слух о беременности 57-летней жены премьера, – такое с понятием «достоинство» не сочетается никак; но это отдельный случай, описание отдельного оппозиционера. Возможно, другой оппозиционер – крайне достойный человек!
Общее вещество, дающее энергию борьбы, – иное. Для определения этого вещества существенны два фактора.
Первый фактор – это разумное и в какой-то степени законное презрение к нижестоящим. Общая масса российского народа образована плохо, больших успехов в накоплении денег не имеет, талантами коммуникаций не обладает. Эту массу есть за что презирать, особенно если масса мешает прогрессу.
Второй фактор – это пылкое уважение к богатым. Крайне любопытную картину можно было наблюдать в предвыборном штабе олигарха Прохорова: собираясь в комнате, где обычно сидят спортсмены-биатлонисты, свободолюбивые журналисты очень смешно шутили: «Раздайте нам винтовки, мы сейчас смажем лыжи», и т.п. Они обсуждали, какую фотографию богача выбрать на плакат – с широкой улыбкой или с менее широкой. «Мы, конечно, не повесим эту фотографию в деревне Гадюкино!»
Вообще говоря, почтительное подхихикиванье в общении с богачом является нормой поведения креативного класса – до той поры, разумеется, пока Лужкова или Путина, или Слуцкера, или Бута – не разрешат ругать всем сразу. Но я не наблюдал ни одного случая (прописью: ни одного), чтобы отчаянный оппозиционер написал или публично сказал, что Абрамович – вор. Вот хозяин Челси уже и в суде Лондона рассказал о том, что он – мошенник, а никто из окармливаемых им деятелей искусства никогда, ни единого разу, нигде не скажет, что этот богач – вор. Напротив, вьются у фалд, в глаза заглядывают.
И презрение к бедным и уважение к богатым – являются понятными и даже во многом естественными качествами.
Сочетание этих качеств – вот что интересно. Мы легко поворачиваемся спиной к несостоятельному человеку (для лузеров принято употреблять эпитет «товарищ» – не «господин» же!), но к господам повернуты лучезарной улыбкой, точно подсолнух к солнышку. Смотришь на корпоративные посиделки – сколько шуток, сколько понимания, сколько взаимной приязни!
Лебезить перед вышестоящим и грубить нижестоящему – такое сочетание имеет свое название. Такое поведение называется хамством.
Хам – это тот, кто улыбается, глядя вверх, и оскорбляет, глядя вниз.
Тот, кто скажет Абрамовичу: вор, а тёте Маше улыбнётся – этот человек не хам, он просто грубиян, и он совсем не понимает момента. Теперь грубить не принято, теперь хамить принято.
Именно хамство является сегодня движущей энергией поиска лучшей жизни.
Хамство движет новейшей русской историей. Не забота о народе, не поиск истины, не справедливость и не честь. И на достоинство это не похоже.
Достойно было бы задуматься о судьбе страны. Власть – отвратительна, правящая мафия – мерзостна. Система олигархии в целом не даёт и тени шанса изменить структуру власти. До тех пор, пока будут ловить улыбки директоров корпораций и дерзить необразованной тёте-анчоусу, ничего лучше у нас не будет. И это правильно. Так и надо.
Путин – единственный президент, которого мы заслужили.
Комментариев нет:
Отправить комментарий