понедельник, 25 июля 2011 г.

Государством называет себя какой-то сброд в погонах

  


Что стоит за дрязгами между СК и Генпрокуратурой, рассуждает источник «Свободной прессы» в Генпрокуратуре РФ, в свое время имевший дело с расследованием изнасилований в Москве.

«СП»: – Скандал между прокуратурой и СК – это проявление конкуренции, нормальная ситуация?

– Нет. Конкуренция между Генпрокуратурой и Следственным комитетом – это в принципе не нормально: у них совершенно разные функции. Это как если бы конкурировали чайник с тостером. Следственный комитет – расследует, прокуратура занимается надзором за законностью. Они – око государево, и его руки. Око с руками не конкурирует.




«СП»: – Но Следственный комитет выделили из Генпрокуратуры для конкуренции, разве нет?

– Прокуратуру разделили, чтобы ослабить силовую структуру, которая имела серьезное влияние. И конкурировала в этом влиянии, в частности, с ФСБ. Эту структуру нужно было ослабить, и ее последовательно ослаблял Владимир Владимирович Путин – начиная с дела Юрия Скуратова. Просто никаким Путиным и Медведевым не нужен сильный прокурор, который в один прекрасный момент скажет: «Возбуждай уголовное дело на этого, этого, и вот этого!» И что тогда с ним, с генпрокурором, делать – непонятно, потому что по закону он так может поступить. Вопрос только в том, чтобы у него хватило духу и возможностей, чтобы была своя структура и связи.

Словом, разделение прокуратуры и СК – это ослабление структуры, а вовсе не создание работоспособных инструментов.

«СП»: – Как можно оценить действия сотрудников правоохранительных органах в Благовещенске?

– Что-то определенное можно говорить, только зная, какие первые следственные действия проводились. В частности, производился ли выезд на осмотр места происшествия – это главное. Если не производился – это чистой воды недоработка следствия. Это значит, ленивый следователь не захотел расследовать изнасилование, потому что, скорее всего, имел установку не принимать такие заявления.

Когда я работал в одной из оперативных правоохранительных структур в центре Москвы, наш зампрокурора говорил: «Запомните, на вашей территории изнасилований нет!» И все, изнасилований не было – практически никогда. И в Благовещенске, думаю, то же самое: по изнасилованиям дела никто возбуждать не любит.




Но есть одно «но» – речь идет о педофилии. Поэтому следователь должен был в любом случае провести необходимые мероприятия – независимо оттого, есть или нет доказательства на педофила. Он должен был сделать осмотр места происшествия и собрать следы: сперму, презерватив, орудия связывания, если таковые были. Дальше – освидетельствовать ребенка – если его душили, должны остаться следы на коже. Потом опросить мать, и, в любом случае, самого педофила: вызвать его, допросить, а потом уже решать – чего и как.

Не факт, что были основания мужчину сразу арестовывать. Допустим, если следов нет – допустим, он все аккуратно сделал. А у матери, допустим, есть какой-то корыстный мотив – личное знакомство, например. Что, если мать врет – бывает же такое?! Но если бы следователь нашел какие-то документальные подтверждения, в частности, на осмотре места происшествия (как правило, следы находят) – то, конечно, он должен был педофила сразу арестовать.

«СП»: – Почему не арестовал?

– Скорее всего, следователь на осмотр не ездил. Милиционеры и прокурорские пинали это заявление, и допинали до Кремля. Это говорит, что работа по изнасилованиям и педофилам ведется из рук вон плохо, а политика в отношении принятия к производству заявлений по таким категориям дел – порочная. Она направлена на отказ принимать заявление в любом случае, независимо от содержания обращения. Это – базовая тенденция.

«СП»: – Тенденция обернулась тем, что люди вышли мочить маньяка…

– Это говорит о том, что государство теряет свое присутствие на территории. Если государство не в состоянии обеспечить безопасность и наказать преступников уже по таким делам, а занимается Бог знает чем – непонятно, существует ли это государство? Или просто государством называет себя какой-то сброд в погонах.

Я, кстати, думаю, что отчасти взаимные нападки СК и Генпрокуратуры спровоцированы. Именно в интересах ослабления целостной прокурорской структуры другим силовым структурам (в частности, ФСБ и МВД) выгодно, чтобы они воевали друг с другом. Я не удивился бы, если бы узнал, что по заказу коллег из других ведомств Генпрокуратура и СК возбуждают уголовные дела на своих сотрудников. Управление, которое подписывает такие приказы, одно (у Генпрокуратуры и СК), и не удивлюсь, если по самым скандальным делам будут стоять подписи одного человека, от которого тянется связь к Кремлю.

«СП»: – Что в этой ситуации разборок наверху делать матери девочки? На нее может оказываться давление со стороны правоохранительных органов?

– На мать пострадавшей девочки могут давить все – начиная от следствия. Чтобы прикрыть свои ошибки и «косяки», чтобы забрала заявление. Обычно этим занимаются менты, но в данном случае все, кто «накосячил» в этом деле с подписями под приказами, заинтересованы, чтобы маму заткнуть. Не говоря о том, что в этом заинтересован сам педофил. Он, правда, сидит, но у него наверняка есть друзья-знакомые.

Маме надо занимать оборонительную позицию, нанимать хорошего адвоката, и добивать противников. Нужно воспользоваться тем, что дело вышло на федеральный уровень, и грамотный адвокат сможет оповещать общественность о ходе борьбы с педофилами.


svpressa.ru/politic/article/46096/

Дмитрий Быков - Михаил Ефремов /ШИЗОРВАНКА