четверг, 29 октября 2009 г.

Пещерные инноваторы

30 ОКТЯБРЯ 2009 г. МИХАИЛ ДЕЛЯГИН

РИА Новости В журнале «Итоги» (благодаря чему многие узнали о том, что он по-прежнему благополучно выходит, что уже хорошая новость) вышло посвященное модернизации России программное интервью замглавы Администрации президента В. Суркова, скромно отрекомендовавшегося «практическим идеологом».
Понятно, что оно предваряет послание президента Медведева и направлено на подготовку общественного мнения к более полному, более внятному восприятию этого послания.

Как человек, участвовавший в написании не одного десятка подобных интервью разного рода руководителей, могу сказать: его реальный смысл — в очерчивании для пишущей общественности основных направлений, на которые следует обращать внимание и которые следует комментировать, а также основных тезисов, которые следует воспроизводить в своих комментариях, — естественно, «творчески переосмысливая» их, то есть излагая чуть-чуть иными словами. «Правильные» комментарии будут поддерживаться, а дающие их могут рассчитывать на те или иные блага; «неправильные» будут восприниматься как фронда и «глушиться» СМИ.

Таковы правила игры.

По сути интервью Суркова — инструктивное письмо, жанр вполне рациональный и привычный со времен агитпропа ЦК КПСС.

И казалось бы, оно просто по самому своему жанру не имеет отношения к нормальным людям, не жаждущим падения крошек с разного рода барских столов и не готовых вилять за них хвостиками и, по изящному выражению президента, «лизать».

Однако всякая пропаганда содержит некоторые содержательные положения, которые свидетельствуют о действительном состоянии ума и интеллекта управляющей системы и имеют поэтому общенациональное значение.

Эти содержательные стороны интервью Суркова действительно заслуживают внимания.

Условно-досрочная модернизация

Прежде всего, еще в журналистской преамбуле к статье говорится, что президент Медведев «обозначил стратегическую цель всех… преобразований… Эта цель — всесторонняя модернизация страны». Но модернизация как таковая не может быть целью: как и демократия, это не цель, но всего лишь инструмент. Простой вопрос — ради чего проводится модернизация? — даже не упоминается официозными пропагандистами. А ведь цели ее могут быть диаметрально противоположными: например, обеспечение обороноспособности — или благосостояния граждан. В одном случае «пушки вместо масла», в другом — строго наоборот. И то и другое будет модернизацией. А решение всех задач сразу управленчески невозможно: сначала надо сосредоточиться на чем-то одном.

И то, что Сурков честно отвечает интервьюеру, что «слово «модернизация» — термин в достаточной мере условный», вполне раскрывает отношение нашего руководства к этой «стратегической цели»: это обманка и пропагандистская мишура, а не цель. «Обновление» и «модернизация» сами по себе, как лозунги, не раскрывающие сути этих процессов, — еще большая пустышка, чем горбачевские благие пожелания, обернувшиеся разором и кровью.

Вдумайтесь: официально говорится, что «модернизация… есть подтягивание экономики до современного уровня». Но ведь пока модернизация будет идти, «современный» для ее начала уровень безнадежно устареет! Получится, как с широко известным самолетом «Суперджет-100»: на стадии задумки эта машина была вполне современной, а уже на стадии проектирования морально устарела — технологии ушли вперед.

Руководители нашей «правящей тусовки» даже не задумываются о том, что модернизация возможна лишь как прыжок в будущее. Ориентация же на «современный» сегодня, то есть «вчерашний» завтра уровень, официально провозглашаемая Сурковым, программирует усугубление системного отставания России, программирует новые издания пресловутой «идеологической сверхдержавы».

«Подайте технологии!»

Говоря о технологиях, Сурков замечает, что надо понимать, «где их взять». Это поразительно примитивное иждивенчество: нашей власти не интересно создавать новые технологии — они хотят взять готовое, как городской ребенок жаждет сорвать с куста уже созревшую булку.

А ведь технологии не чемодан со взяткой, их нельзя перенести из комнаты в комнату, их можно лишь вырастить. Еще опыт СССР показал: украв (или, по-сурковски, «взяв») сложную технологию, ее не применишь. Ибо технология — не оборудование, а люди в единстве с этим оборудованием, и они должны быть не просто достаточно образованны и культурны, чтобы им пользоваться, но еще и соответствующим образом организованы. Человеческий капитал должен соответствовать производственному, а это значит, что сложные технологии можно лишь выращивать; если позаимствовать у соседа современное оборудование, на него все равно придется наращивать «социальное мясо» — человеческий капитал.

Ближе к концу интервью Сурков возвращается к этой мысли с другой стороны: «Чем более открытыми и дружелюбными мы будем и чем больше мы благодаря этому сможем получить от передовых стран денег, знаний, технологий, тем сувереннее и сильнее станет наша демократия». Помимо того, что Сурков, подобно большинству официальных пропагандистов, назойливо делает грамматическую ошибку в безусловно верно отражающем суть созданного с их участием режима термине «сувенирная демократия», он делает вид, что не понимает сути современной конкуренции.

Дружба бывает между людьми и даже народами, а между странами бывает, увы, только конкуренция — и в последние десятилетия она ужесточается. Современная глобальная конкуренция напоминает бой боксеров. Понятно, что «открытый и дружелюбный» боксер, как показала уже внешнеполитическая практика либеральных реформаторов первой половины 90-х годов, получит, в том числе и от «передовых стран», довольно много — но отнюдь не «денег, знаний и технологий», причем полученное не сделает его ни сильнее, ни «сувереннее» («сувенирнее», впрочем, сделает).

Кроме того, передачи действительно современных технологий (если не считать технологии завязывания галстуков и потребления коктейлей) в современном мире почти не бывает — по той же причине, по которой в древности не бывало «передачи» золота. Ведь сегодня именно технологии стали главным атрибутом и инструментом успеха в конкуренции, каким когда-то было золото: передача их технически затруднена, а политически почти невозможна.

Однако помимо неграмотности и следов иждивенчества этот пассаж имеет четкий политический смысл: как и заявление Медведева о неприемлемости китайского пути, это — «системная отстройка» от конфликтующего с Западом и только что пошедшего на огромные уступки Китаю Путина. Не секрет, что руководители России уже около года ведут себя как участники изнурительного избирательного марафона, и заявлением об «открытости» и «дружелюбии» Сурков, вероятно, сигнализирует Западу от имени Медведева: мы не путины, мы свои, мы новые Горбачевы, вы должны ставить на нас!

Вне зависимости от степени откровенности подобных сигналов политически они правильны, хотя содержательно несут в себе явные признаки иждивенчества.

Кто закажет инновацию?

Не менее поразительное иждивенчество сквозит в формуле «общество пока не является заказчиком инноваций». И дело не в том, что реформаторам (а теперь вот и «инноваторам») постоянно попадается какой-то «не тот народ». Дело в том, что общество никогда не является «заказчиком» значимых инноваций. Общество не заказывало самолет братьям Райт, танк Черчиллю и даже электрическую лампочку — ни Лодыгину, ни Эдисону, ни тем более Ильичу. Инновация — появление принципиально новой вещи, которой раньше не существовало, и общество не может быть ее «заказчиком» и «предъявить спрос» на нее по простейшей причине: оно не может ее представить.

Далее Сурков, почти полностью цитируя горбачевскую «конверсию ВПК», говорит о том, что модернизацию надо «начать с того, что нужно потребителю». Не понимая, что потребителю не были нужны скайп, Интернет и паровоз.

Не понимая, что задача государственной политики развития — не удовлетворять существующие потребности (с этим прекрасно справляется даже самый несовершенный рынок), а содействовать созданию новых потребностей или, на худой конец, напрямую создавать их!

И создавать любимые сердцу Горбачева «непригорающие сковородки» без фундаментальной науки нельзя, ибо в основе новых прикладных технологический решений лежат именно фундаментальные открытия. Это азбука, и наше руководство «не понимает» этого не потому, что чего-то не знает, а потому, что не хочет знать.

Говорить о модернизации гораздо проще и приятней, чем пытаться что-то сделать на этом пути.

Помимо народа нашим бюрократам не повезло и с бизнесом. Сурков сетует: «Отечественный бизнес все еще не ориентирован на понимание того, что главным конкурентным преимуществом являются уникальные знания или технологии». Невольно возникает вопрос, почему же Сурков не объясняет, отчего наш бизнес так глуп.

А не объясняет он это по детски примитивной причине: наш бизнес таки не глуп, а очень даже умен. И он прекрасно знает, что в путинской (и в том числе сурковской) России «главным конкурентным преимуществом» являются не «знания или технологии», а умение правильно дать правильную взятку и, во-вторых, «пригнать таджиков», которые «все сделают». Технологиями XVIII века — потому что при почти бесплатном, по сути дела рабском труде все остальные технологии являются неприемлемо затратными и, соответственно, относительно неэффективными.

Кремлевские «амбиции»

В качестве примера «амбициозных проектов» Сурков приводит пример повышения доступности широкополосного Интернета. Вот такое у людей понимание «амбициозности». Хорошо, конечно, что ставится задача не повышения среднероссийской «нормы отката» с, например, 30 до, например, 50%. Однако когда под «амбициозностью» понимается не решение масштабной проблемы общества, не технологический прорыв, а всего лишь мелкое техническое усовершенствование, которое и без того прекрасно идет безо всякого государства и без всякой комиссии по модернизации, понимаешь: это не модернизация, а еще одна иллюстрация анекдота «так мы до мышей дотрахаемся». Как было сказано в отношении десятилетней стратегической программы Грефа (образца 2000 года), «гора родила мышь; хорошо хоть, не таракана».

Для подобных «амбициозных» проектов Сурков считает необходимым «вырастить прежде всего ученых, изобретателей и специалистов». Прежде чем кроить вирши в стиле «Нас вырастил Сурков на верность народу, на труд и на подвиги нас вдохновил», задумаемся: а что ж эти «ученые и специалисты» не растут сами? Ведь это как раз сфера, где либеральные подходы оправданы: государство создает нормальную систему образования, расставляет приоритеты, а специалисты растут уже сами.

А все дело в том, что государство («мы» в терминологии Суркова) сегодня должно выращивать не «ученых, изобретателей и специалистов», а чиновников, способных их хотя бы не истреблять. Ибо инноваций нет не потому, что кто-то невнимательно читал речи Медведева, а потому, что вся кропотливо, по человечку и кабинетику выстроенная в нашей стране «вертикаль власти» ориентирована, насколько можно судить, на воровство денег — и тем самым на истребление инноваторов. Дошло до того, что в бюджетной сфере понятие «исследование» воспринимается зачастую как синоним терминов «распил» и «отмыв»: потому что практика — критерий истины.

«Да, смерть!»

Сурков абсолютно справедливо говорит, что вопрос об инновациях и в целом о модернизации «для России — вопрос жизни и смерти». И тут же приводит пример, из которого следует, что правящая нами тусовка — конечно, не своими словами, но своими делами — однозначно сделала этот выбор в пользу смерти России. Потому что если Путин «еще несколько лет назад говорил о необходимости преодоления технологической отсталости», а за эти «несколько лет» были всего лишь навсего «сделаны первые шаги по созданию институтов развития» — ясно, что это «преодоление отсталости» на самом деле никому в правящей тусовке не нужно и никого там на самом деле не волнует.

Было бы надо — хотя бы попытались что-то сделать.

Прекрасна формула «ненасильственная модернизация». Напомню, что главный проповедник идеи «непротивления злу насилием» лично пахал землю допотопным уже тогда плугом и был кем угодно, но не «инноватором» в сурковском понимании этого слова. И это противоречие не случайно, ибо всякая новая технология отнимает хлеб у тех, кто использует технологию старую. И если вы будете защищаться от их праведного гнева «ненасильственными» методами, не будет ни новых технологий, ни вас самих.

А кроме того, государство обязано применять насилие для защиты своих граждан. В том числе инноваторов. Грубо говоря, если за коррупцию сажать — это прямое насилие. А если не сажать — никакой модернизации, в том числе «ненасильственной», не будет.

И насилие в отношении врагов общества — в данном случае коррупционеров — кстати, сегодня будет высшим актом гуманизма. Ибо если их не сажать сегодня, лет через пять, а то и раньше их будут просто рвать на части. Как сказал один милицейский начальник, просматривая личное дело очередного безвинно убиенного реформатора: «Некоторым людям можно спасти жизнь, только вовремя посадив их в тюрьму».

Но вернемся к нашим… конечно, не баранам — инноваторам.

Сурков говорит о необходимости «модернизироваться, опираясь на демократические институты». Возможность такой модернизации в современной России — тема отдельной дискуссии, как и возможность выборов пациентами вытрезвителя главврача заведения. Однако если под «демократическим институтом» Сурков и другие понимают «Единую Россию», то речь действительно не идет о неприятной для них авторитарной модернизации: речь идет о модернизации тоталитарной. А вот она невозможна точно, уже без всяких дискуссий.

Пугая политической неустойчивостью, Сурков, вероятно, незаметно для самого себя, рисует яркую картину результата деятельности современной правящей тусовки, по инерции перенося ее в будущее: «Будет много демагогии, много болтовни, много лоббирования и растаскивания России по кусочкам, но не будет развития». То есть, грубо говоря, будет все как сейчас — и значит, не надо бояться «какой-то политической неустойчивости». В принципе, Лимонов и Касьянов, прочитав эту фразу, должны кусать локти: ярче и емче результаты деятельности нынешнего руководства (включая самого Суркова) не опишешь.

Бесперспективная Россия

Поразительно, что на всем протяжении интервью Сурков демонстрирует принципиальное и последовательное непонимание того, что же есть модернизация, которую он рекламирует. Достаточно указать, что он боится отвечать на естественный вопрос журналиста о проблеме гибнущих предприятий в условиях модернизации. Сурков по сути уходит от ответа на этот вопрос, хотя ответ этот элементарен: спасение неконкурентоспособных производств — тактическая мера, обеспечивающая социальную стабильность, необходимую для стратегического курса на модернизацию. Грубо говоря, устаревшие предприятия надо не закрывать, а преобразовывать в современные. России нужен автопром, но не полувековой давности, и для создания этого автопрома люди в Тольятти не должны умирать с голоду.

Сурков же говорит феерическую вещь в стиле Ясина, Фадеева или Чадаева (вот уж действительно отсутствие одной буквы заметно не менее, чем отсутствие одного гена): «Мы должны сделать так, чтобы люди из бесперспективных отраслей переходили в более перспективные».

Как дирижист и государственник до мозга костей, не могу не обратить внимание, что для этого процесса государство не нужно. Из бесперспективных отраслей в перспективные люди вполне успешно переходят сами, без всякой его помощи: неудержимый рост поголовья чиновников, охранников, мошенников и численности сотрудников разного рода государственных фирм тому живое и наглядное свидетельство.

Государство же получает налоги и терпение народа за совершенно иное: оно обязано создавать новые перспективные отрасли, в том числе преобразованием (или, если угодно, модернизацией) старых и бесперспективных. Это совершенно иная задача, и инноватор, забывающий о ней, производит впечатление не понимающего, о чем же он, собственно, грезит.

Поразительно отношение Суркова к советскому наследству: «главное, не дать этому наследству нас погубить». То есть для него советское наследство — не ресурс развития, не запас прочности (пусть даже и истощающийся), но опасность. Возникает детский вопрос: чем же на самом деле «практикующий идеолог» Администрации президента отличается от Новодворской и Подрабинека?

В конце интервью, говоря о том, что «наш бизнес… все еще живет… перераспределением и эксплуатацией не им созданной собственности», Сурков совершенно справедливо указывает: «И это не его вина. Это специфика исторического момента».

Правда, конкретные фамилии людей, работающих на эту «специфику исторического момента», он конечно же не называет.

И тоже правильно делает: российский народ хорошо знает эти фамилии и без его помощи — и не забудет их до полного и окончательного решения всех рожденных их усилиями проблем.


Фотографии РИА Новости

Осенний медведевский призыв


kremlin.ru
Шевеления в стане апологетов нашей новой политтехнологической доктрины, описывающей скорую «модернизацию России» путем создания «медведевского большинства», нынче настолько заметны, что одной лишь саркастической ухмылкой по поводу всей этой кутерьмы обойтись уже затруднительно. Чем дальше, тем очевиднее становится непреложный факт – количество людей и ресурсов, задействованных в проекте, позволяет говорить о том, что игра ведется всерьез. Налицо и новая технология – попытка обкатать идею в оппозиционной среде, тем самым создав иллюзию возможности возникновения определенного консенсуса между ранее непримиримыми антагонистами. Идея проста и формулируется на раз-два: умеренные модернисты из околокремлевской среды и радикалы из внесистемной оппозиции вокруг фигуры Путина собраться не могли – чересчур одиозная это фигура. Другое дело – Медведев. Вопрос «почему другое?» выносится за скобки. Другое, и все. Чем Медведев лучше Путина? А чем грузин лучше армянина? Тем, что грузин… Вот Медведев статью написал прорывную. Называется «Россия, вперед!». Мало вам? Ну, значит, вы маргинал с навеки конфронтационным мышлением, гонящий людей под омоновские дубинки, а не вменяемый взвешенный политик. Значит, вам подавай бунты и революции. А мы люди ответственные, мы выступаем за эволюционный путь развития нашей любимой родины. В минувший четверг «Независимая газета» не постеснялась пройтись катком-статьей по Людмиле Алексеевой. Мол, потворствует фашистам, якшается с Лимоновым. Ну, и все та же песня – пока одни вкрадчиво и вдумчиво пытаются «модернизировать», другие толкают страну в объятья фашистской нечисти. То есть – в пропасть.

Эта новая идеология вбрасывается по всей ширине оппозиционного спектра. От право-либерального (Марина Литвинович) до национал-патриотического (Максим Калашников). Впрочем, если сравнивать тексты этих уважаемых аналитиков, видно, что проект еще сыроват и не отшлифован – все-таки нельзя допускать, чтобы люди со столь разным идеологическим багажом начинали вдруг говорить одинаково. То есть буквально – одинаково. Понятно, что у данных авторов разная целевая аудитория, но все равно выглядит такое единомыслие неряшливо и не слишком профессионально. Но это, разумеется, претензии не к Литвинович и Калашникову. Они в этой истории – люди маленькие и второстепенные. Но все-таки – в чем же история?

О ничтожности самой доктрины и бессмысленности попыток ее воплощения в жизнь сказано уже немало. В том числе – и на страницах «ЕЖа». Понятно, что словосочетание «медведевское большинство» – пустая политтехнологическая формула хотя бы потому, что странно и нелепо говорить об этом в отсутствии самого субъекта. Я, кстати, не уверен, что Дмитрию Анатольевичу уже сказали про формирование его «большинства». Мне даже трудно себе представить, насколько это известие его бы напугало и расстроило. Зачем ему большинство? Что с ним делать? Ему и меньшинства многовато будет. Да и слово какое-то дурацкое. Оно что означает? Что у него, у Дмитрия Медведева, может быть чего-то больше, чем, страшно сказать, у Владимира Путина? Любому в России ясно, что придумать такое могли только враги Дмитрия Анатольевича, желающие вбить клин между ним и… Кстати, Литвинович прямо так и пишет. Давайте, дескать, вобьем клин… Удачи вам, Марина Алексеевна, вбивайте…Только не промахнитесь, а то еще ненароком раздавите последнюю нашу надежду на модернизацию любимой родины. И что потом будете делать с перехваченным «большинством»?

И все же – откуда ветер дует? Кто и зачем придумал эту сложную комбинацию и собрал под нее приличный бюджет? Кто – более или менее, понятно. Я бы сказал, что это такой расширенный ИНСОР, наши «либералы» в Кремле и Белом доме. То есть люди, трезво оценивающие ситуацию в стране и преследующие всего одну цель – сохранение нынешнего «статус-кво». Другими словами – вся эта бредятина с «модернизацией» придумана только для того, чтобы законсервировать политическую ситуацию в России. Не дать ей выйти из-под контроля тех, кто на протяжении последних десяти лет обеспечивает вечным «модернизаторам» вполне приличное существование. Создана очередная обманка, новая подделка, которую нам с вами пытаются сегодня выдать за качественный свежий товар. Имитация либерального заговора ответственной элиты. Наверное, шушукаются в коридорах и перемигиваются при встрече. Пароль – «Димон». Отзыв – «модернизация».

Теперь – не банальный вопрос. А в курсе ли Путин уже довольно шумной кампании? Судя по ее размаху, скорее, все-таки – да. Потому что те, кто дал немалые деньги на раскручивание этой истории, прежде всего, пришли бы к нему за разрешением. Так сегодня устроено в России. Почему он разрешил? Может, из любопытства или от скуки... Жалко, что ли? Не его же деньги… Путин же все равно в любой момент может войти в кабинет к Медведеву и спросить: «Слышь, а чего это за возня там у тебя с какой-то «модернизацией», с «большинством»? Ты давай заканчивай эту фигню… И кресло зачем-то в кабинете сменил… И с Поллыевой, мне кажется, ты поторопился…».

30 ОКТЯБРЯ 2009 г. АЛЕКСАНДР РЫКЛИН

В Подмосковье милиционеры учились разгонять «митинг пенсионеров»


29.10.2009 12:46


Возле подмосковной Балашихи внутренние войска МВД учились разгонять митинг «недовольных пенсионеров».

Новейшие водометные автомобили малого и среднего класса «Гроза» и «Шторм», а также штурмовой разградительно-заградительный спецавтомобиль «Абаим-Абанат» для преодоления препятствий и проникновения в здания были продемонстрированы в четверг в ходе тактико-специальных учений ВВ МВД, на которых присутствовал глава МВД Рашид Нургалиев.

В соответствии с легендой учений в некоем населенном пункте большая группа пенсионеров вышла на митинг с требованием социальной поддержки и заблокировала трассу федерального значения.
Так, для разгона несанкционированного митинга и освобождения трассы по решению руководства МВД России был применен спецназ Внутренних войск с использованием новейших водометных автомобилей малого и среднего класса "Гроза" и "Шторм". В течение считанных минут с помощью светошумовых гранат, слезоточивого газа, а также водометов многочисленная толпа "пенсионеров" была рассеяна, часть их них была "арестована".

МВД опровергло информацию о проведении учений по разгону митинга пенсионеров

Пресс-служба МВД РФ выступила с опровержением появившейся ранее в СМИ информации о том, что в Подмосковье прошли учения, на которых отрабатывались мероприятия по разгону митинга пенсионеров, требующих социальной поддержки. В сообщении, опубликованном на официальном сайте министерства, эти сведения названы "домыслами отдельных представителей СМИ".

В МВД отметили, что "о том, что организаторы и участники массовых беспорядков являются "пенсионерами", ничего не говорилось. Более того, прошедшие на полигоне мероприятия не являются учениями". По версии пресс-службы, на кадрах, продемонстрированных в эфире центральных телеканалов, показана "демонстрация технических возможностей новейших образцов специальной техники", которая была представлена на международной выставке "Интерполитех".

Ранее корреспондент "Интерфакс-АВН" сообщил с места событий, что "в соответствии с легендой учений в некоем населенном пункте большая группа пенсионеров вышла на митинг с требованием социальной поддержки и заблокировала трассу федерального значения". В пресс-службе МВД утверждают, что речь шла о группе "экстремистски настроенных граждан численностью около 150 человек", которая пыталась провести несанкционированное массовое мероприятие.

В ходе показательного выступления были продемонстрированы в действии новейшие водометные автомобили малого и среднего класса "Гроза" и "Шторм". В МВД подчеркнули, что никакие спецсредства против граждан "на практике не применяются, а используются исключительно в целях психологического воздействия".

В сообщении пресс-службы подчеркивается, что распространение недостоверной информации "порочит честь и достоинство МВД России и крайне негативно сказывается на авторитете сотрудников милиции".