Ю.Латынина: Сталин – это уникальное явление в человеческой истории

Самое удивительное, что ничего не изменилось и тогда, когда Красная армия начала наступать. В 1944 году потери составили 6,5 миллионов солдат и офицеров убитыми и ранеными, то есть, цитирую Бешанова по книге «1944-й – «победный», «как и в предыдущие годы действующая армия была израсходована почти на 100%». Даже в 1945 году при взятии Берлина ежесуточные потери Красной армии составляли по 15 тысяч человек в день. Это были самые большие потери за войну, то есть со времени Ржева ничего не изменилось.

В начале XX века Российская империя была одним из самых быстроразвивающихся государств с невероятной вертикальной мобильностью. В это время мой прадед Яков Лямин из процветающего, кстати, села Алексенки под Бородиным, простой мужик разбогател своим горбом, завел в Москве извоз. А всего выписал из Америки сеялку и веялку. Совхоз потом до 70-х годов сеял этой сеялкой и веял этой веялкой, о чем нам, собственно, и сообщили в колхозе, когда мы туда с отцом приехали еще в 80-х годах. Ну, собственно, в 80-х годах села уже не было. В это время другой мой прадед Василий Бочаров пришел на завод в город Александров. Он начинал простым рабочим, а закончил главным мастером, которого сажал за стол владелец завода. Старший его сын окончил университет, он потом погиб в Белой армии, а младший (мой дедушка) Николай Васильевич тоже поступил в гимназию. Между прочим, он был обязан владельцу завода жизнью, потому что в детстве он купался и упал с дерева в воду и повредил себе позвоночник. И ему из Москвы выписали доктора. Это к вопросу о классовой ненависти. Потом мой дедушка Николай Васильевич Бочаров был тихим советским служащим. Моя мама, которая тогда была примерной комсомолкой, как-то спросила его, кем бы он, сын рабочего был при царской власти. Дедушка подумал, ответил «Наверное, директором банка» (ему очень счет хорошо давался). Революция уничтожила эту страну, но через некоторое время привела снова к фантастическому росту. При НЭПе экономика, бывало, росла на 40%. Революция, собственно, была как извержение вулкана: она сожгла все леса вокруг, но она же все засыпала плодородным туфом. Я не знаю, знают ли мои слушатели, что вообще вулканические почвы очень плодородные, а те континенты, где долго не наблюдается вулканической активности (например, Австралия), они очень бедные, соответственно, почвы. Вот, в это время НЭПа мой третий прадед Митрофан как раз Латынин был под Белгородом зажиточным крестьянином. Он, собственно, даже не был кулаком. Раскулачили его вот от чего. Когда началась коллективизация и вся пьянь в селе стала главная и стала кричать «Тащи все наше», кто-то повадился к нему в огород воровать вику. Митрофан подстерег его с ружьем и засадил соли в задницу. На следующее утро главный строитель светлого будущего не мог сесть, Митрофана раскулачили, избу его перевезли в город и сделали домом культуры, а Митрофан погиб. Поехал за хлебом в Голодомор и никогда не вернулся. Ну вот тогда, в 1925-м Митрофан процветал и процветала не только экономика, но и литература, и наука. Это было время не только когда наши физики Капица, Ландау были на равных в мире. Это был фантастический рост всего от экспериментов в литературе до экспериментов в гуманитарных и социальных науках. Потому что, например, вещи, которые были написаны в диссертации Золотарева о дуальных структурах общества... Эта диссертация, когда Золотарева расстреляли, валялась просто рассыпанная по полу в Ленинке. Или, скажем, наблюдения Вагнера и Тих за обезьянами в Абхазии... Был в 1927 году организован там заповедник. Это, в общем, то, что начали делать на Западе в 70-х. И вот простой пример – сравните просто интеллектуальную среду в 1913 году и даже в 1927-м и в 2013-м. Вот, Капицу с Бурматовым. Вот, что случилось с Россией, этой Россией, почему она погибла? Кто ее уничтожил? Ответ: ее уничтожил Сталин, он сжег ее в топке войны за мировое господство, и эта война началась не в 1941 году и не в 1939-м. Для российского народа она началась в 1929-м. Жертвы Голодомора, 20 миллионов высланных кулаков. Говорят, что мы сослали 10 миллионов человек, - сказал Молотов Феликсу Чуеву. Это неправда: мы выслали 20 миллионов. Те, кто погибли от Голодомора, те, кто были расстреляны, те 28 (неизвестно сколько), кто погиб на войне, все они жертвы этой войны. Мы называем Союз Советских Социалистических Республик «социалистическим государством». Важно понимать, что это был не социализм. Я не люблю социалистов, но то, что строил Сталин, был не социализм. Сталин строил машину для покорения мира. Он строил заводы, на которых делались танки, или на которых делалась сталь для танков, или на которых делалась электроэнергия, из которых делалась сталь, из которой делались танки. Откуда брались эти заводы? В первую очередь из-за границы. С 1929-го по 1932-й год фирма Альберта Кана (это американский архитектор) спроектировала для России 571 промышленное предприятие. По сути, фирма Кана спроектировала всю российскую промышленность, включая танковые заводы в Сталинграде, Челябинске, Харькове, Томске и так далее. За это Кан получил от Сталина 2 миллиарда долларов в тогдашних ценах, оплаченных трупами умерших от голода крестьян. Вот, в Харькове в это время 250 человек мертвыми находили на улице каждую ночь, и у многих из них, по воспоминаниям местного консула, не было печени – ее на пирожки пускали. Вот, в тот самый год, когда происходила эта штука в Харькове с печенкой, из СССР на экспорт было отправлено 47 тысяч тонн мясомолочных продуктов, 57 тысяч тонн рыбы. Это пишет Марк Солонин. Собственно, это была суть политики индустриализации – убить 10 или больше миллионов человек, чтобы найти деньги для Кана. Теперь мне скажут, что Сталин оборонялся. История 1925 года, рассказанная Виктором Суворовым в «Последней республике». 1925 год. Во Францию приезжает красвоенлет, красный военный летчик Минов. Задание Минова – купить 4 тысячи военных авиационных двигателей. У Гитлера на Восточном фронте на 22 июня, напоминаю, было меньше. И суть дела заключается в том, что Минов, правда, не смог полностью исполнить свое задание, потому что столько двигателей у Франции не было. Но он был инкогнито, и было очень смешно, когда министр авиации Франции узнал о его визите и в самый последний момент прибежал с букетом цветов в вагон с сожалением, что коллега уже уезжает, столько не повидав. А вот вопрос, от кого Сталин оборонялся в 1925 году? От империалистов? Он покупал у них моторы. От немцев? В этот момент, собственно, СССР тренировал немцев на своих полигонах. Если Сталин боялся реванша Германии, зачем он тренировал немецких генералов? Эти тренировки прекратились только с приходом к власти Гитлера, но по инициативе Гитлера, а не Сталина. От кого защищался Сталин, подписывая контракт с фирмой Кана в 1929 году, контракт, который стоил России 20 или сколько миллионов трупов? От Гитлера? Гитлер пришел к власти в 1933-м. От коварных империалистов? Так, вроде, как бы, у них все покупали. Наконец, если Сталин оборонялся, почему же оружие, которое он делал, было наступательным? Вот, с легкой руки Виктора Суворова есть прекрасный пример. Это пример танка БТ, который, собственно, был танком, на самом деле, американского конструктора Кристи, который был куплен в 1930 году и производился в Харькове на заводе, построенном американским же конструктором Каном в количестве 22 штуки в день. БТ был замечательный танк. Он сражался в Испании, он прекрасно проявил себя там, он проделал за двое суток марш в 630 километров, марш-бросок к реке Эбро. Под Халкин-Голом сражались именно БТ, 800-километровый марш-бросок по монгольской степи. Наконец, в 1945 году БТ тоже был основным танком в войне с японцами, он прошел марш-броском 820 километров. И, собственно, всего БТ к 1940 году в войсках было произведено 5300 штук. То есть всего танков БТ к началу Второй мировой в Красной армии было больше, чем всех типов танков во всех странах мира. Ну, собственно, из Эбро и войны против Японии нельзя не заметит одну особенность танка БТ – он был оптимизирован для европейских дорог и монгольских степей. Как иронизирует Виктор Суворов, у БТ был единственный недостаток: эти танки невозможно было использовать на советской территории. Другой пример – мины. Советская промышленность, когда Иван Старинов вспоминает в «Минах ждут своего часа» как инженерное управление Красной армии направило заявку на 120 тысяч железнодорожных мин замедленного действия, которые, естественно, могли сыграть решающую роль в борьбе против захватчиков. Вместо заказанного количества, цитирую, было получено 120 мин. Еще один замечательный пример – стратегический бомбардировщик, Ту-4, скопированный после войны Россией. Естественно, с такими подробностями, что копировали с американского Б-29 полностью, включая отверстия в панели управления под банку с Кока-колой. Единственная проблема, как я уже сказала, что стратегический бомбардировщик был скопирован после войны, когда была взорвана ядерная бомба, то есть было необходимо найти для нее носитель. Возникает вопрос: как же Сталин, который превратил всю страну в фабрику по производству оружия, почему же у него не было стратегических бомбардировщиков? Ответ заключается в том, что стратегический бомбардировщик – это оружие возмездия. Вот, если на тебя напали, то ты тогда летишь в тыл своему противнику и бомбишь заводы, на которых производится оружие, с которым на тебя напали. А если ты нападаешь и хочешь захватить заводы, на которых производится оружие, чтобы потом нападать еще и еще, то, конечно, стратегические бомбардировщики тебе не нужны, поэтому вместо стратегических бомбардировщиков у Сталина были самолеты типа Ил-2, самолеты, предназначенные не для воздушных боев, а для уничтожения противника на земле. Да, собственно, и советских летчиков учили наносить удары по наземным целям, а не воздушным боям. Вот, с легкой руки Суворова бросается в глаза вот это – наступательный характер вооружений, которые имел Сталин. Но есть еще более страшная вещь. Первая мировая война была позиционной войной с фронтами, которые нельзя прорвать. И Сталин готовился прорывать фронты. Фронты можно облететь, фронты можно обойти на танке, еще их можно завалить телами. Есть такая уникальная битва в мировой истории при Изандлване 22 января 1879 года. Это битва, в которой воины-зулусы, вооруженные копьями и дубинками, побили английскую армию. Почему? Потому что у англичан кончились патроны. Почему не прорывались фронты в Первую мировую? Потому что ни одно правительство не могло позволить себе потерять 10 или 100 тысяч человек в атаке. Сталин создал такой строй, который это позволял. В этом смысле, действительно, Сталин – это уникальное явление в человеческой истории, потому что все полководцы выигрывали битвы с теми армиями, которые у них есть, и нуждались в талантливых военачальниках. И только Сталин и, пожалуй, еще Цинь Шихуанди, основатель империи Цинь, они создавали страну, которая создаст армию, которая позволит выигрывать битву при любом полководце. Собственно, вот эта замечательная фраза «трупами завалили», которую Сталин сказал Жукову и которую Жуков вычеркнул из воспоминаний своих последующих, эту фразу Жуков сам говорил Эйзенхауэру, когда на вопрос его «Как вы проводите атаку по минному полю?» Жуков ответил «Подходя к минному полю, наша пехота проводит атаку так, как будто этого поля нет». Как это выглядело с точки зрения немецких наблюдателей? «До самого конца войны русские, не обращая внимания на потери, бросали пехоту в атаку в почти сомкнутых строях», - это генерал Меллентин. «Атаки русских проходят, как правило, по раз и навсегда заданной схеме, большими людскими массами, повторяются по несколько раз без всяких изменений», - это немецкая разведка в 1942 году. «Большие плотные массы людей маршировали по минным полям. Люди в гражданском и бойцы штрафных батальонов двигались вперед как автоматы, бреши в их рядах появлялись, когда кого-нибудь убивало или ранило взрывом мины. Это было жутко, невероятно бесчеловечно. Ни один из наших солдат не стал бы двигаться вперед», - это уже немецкий офицер о боях под Киевом. Это описание немцев. Описание с русской стороны, я уже цитировала воспоминания Николая Никулина, членкора Российской академии художеств, который в 1941 году воевал под Ленинградом. Вот это его описание геологических слоев трупов, павших в боях у станции Погостье: «У самой земли лежали убитые в летнем обмундировании, в гимнастерках и ботинках. Над ними рядами громоздились морские пехотинцы в бушлатах и широких черных брюках. Выше – сибиряки в полушубках и валенках, еще выше – политбойцы в ватниках и тряпичных шапках, на них – тела в шинелях и маскхалатах». Это не значит, что с той стороны были такие же геологические завалы. Потому что когда Николай Никулин встретился после войны с человеком, воевавшим с той стороны, то оказалось, что тот спокойно просидел, ну, более или менее спокойно всю зиму в землянке. Ну да, пришел к ним один раз молоденький лейтенантик, попытался вести наступление, вскочил на бруствер, крикнул «За родину, за фюрера», получил пулю и никто в наступление не пошел. Собственно, важно понять, что эта тактика не менялась. Вот, что делал Жуков под Ельней в августе 1941 года? Бросал пехоту на штурм врытых в землю танков и минных полей. Что делал Жуков подо Ржевом? 15 месяцев бросал дивизию за дивизией на штурм укрепленных немецких позиций. Потери войск превысили 2 миллиона человек, вдвое превзойдя потери в Сталинградской битве. Но так как успеха добиться не удалось, то битва подо Ржевом, самая кровопролитная битва за всю историю человечества фактически вычеркнута из истории нашей войны. Самое удивительное, что ничего не изменилось и тогда, когда Красная армия начала наступать. В 1944 году потери составили 6,5 миллионов солдат и офицеров убитыми и ранеными, то есть, цитирую Бешанова по книге «1944-й – «победный», «как и в предыдущие годы действующая армия была израсходована почти на 100%». Даже в 1945 году при взятии Берлина ежесуточные потери Красной армии составляли по 15 тысяч человек в день. Это были самые большие потери за войну, то есть со времени Ржева ничего не изменилось. Теперь самый страшный вопрос: когда появилась эта стратегия? 30 ноября 1939 года начинается зимняя война с Финляндией. В ней безвозвратно потрачено 129 тысяч человек. Очень много спорят, была эта война поражением или победой Сталина. Но самое важное – это как он отнесся к этой войне. А он отнесся к этой войне так, что он назначил маршала Тимошенко, который ею командовал, наркомом обороны вместо Ворошилова и произошло это 8 мая 1940 года. Что значится на мобилизационном плане Красной армии на 1941-й год? Цитирую: «Потребность на покрытие предположительных потерь на год войны в младшем начальствующем составе и рядовом составе, рассчитано исходя из стопроцентного обновления армии». Кстати, когда мобилизационный план подписан? 18 мая 1940 года. Учитывая, что в нем указывается цифра «7 миллионов 850 человек» до начала войны, мобилизации, то если мы, исходя из стопроцентного обновления умножим эти 7 миллионов 850 тысяч на 4 года войны, то окажется, что даже экономия произошла. Сталин планировал потерять именно солдат больше, чем потерял. То есть надо понимать, что когда Сталин загонял людей в колхозы и ГУЛАГ, это было не только для того, чтобы отобрать у крестьянина хлеб, который отдавали Кану. Не только для того, чтобы посадить его на трактор, с которого легко пересесть на танк. Это было для того, чтобы сделать из гражданина раба, исходя из стопроцентного обновления армии. Третье. Армия рабов предусматривает особую командную структуру. Так принято было во всех остальных армиях мира, что военачальник командует своими войсками, если надо, впереди. Когда Александр Македонский в битве при Гидаспе он был, он переправлялся впереди войска. Или, там, Наполеон на Аркольском мосту. А, вот, 311-я дивизия, Николай Никулин, та же самая деревня Погостье. Никулин видит ее командира. Цитирую: «Я заглянул в щель сквозь приоткрытую обмерзлую плащ-палатку, заменявшую дверь, и увидел при свете коптилки пьяного генерала, распаренного в расстегнутой гимнастерке. На столе стояла бутыль с водкой, лежала всякая снедь, рядом высились кучи пряников, у стола сидела полуголая и тоже пьяная баба». Штатная численность дивизии стрелковой в 1941 году – 14 тысяч человек. 311-я дивизия, которой командовал этот замечательный генерал, потеряла убитыми 60 тысяч, пропустила через себя 200 тысяч. Никулин вспоминает, что в пехотных дивизиях уже в 1941-42 году сложился костяк снабженцев, медиков, контрразведчиков, штабистов и тому подобных людей, образовавших механизм приема пополнения и отправки его в бой на смерть. Вот тут я возражу Никулину, что этот костяк сложился раньше, не в 1941-м. Он сложился еще в 30-х. И костяк такого рода не мог сложиться в армии Александра Македонского, в армии Кутузова и даже в армии Гудериана. Или Эйзенхауэра. Вот, возьмем, допустим, битву за Гуадалканал, другая битва Второй мировой войны, самая страшная на истощение битва между японцами и американцами на Соломоновых островах. Это американо-японский Ржев. Если мы посмотрим на фото, мы увидим там японские трупы, устилающие поле как подо Ржевом. Только там среди этих трупов был генерал-майор Юмио Насу, убит 25 октября 1942 года, когда лично вел свои войска в наступление. Генерал-лейтенант Масао Маруяма не был убит, но он лично вел свои войска через джунгли в атаку на взлетное поле Хендерсона. В это время другой японский генерал Тадаши Сумиёши шел вдоль берега с запада. Вот это одна из самых страшных вещей, которая происходит, когда ты начинаешь читать другие части Второй мировой войны. Мы привыкли думать, что, вот, мол, была битва при Гидаспе, но это было давно, 2 тысячи лет назад. А теперь есть штаб и есть передовая. И вдруг, когда читаешь историю других фронтов Второй мировой, понимаешь, что там было не так. Да, конечно, ну, не Гидасп, но ни одна другая армия этой войны не была устроена таким образом, пушечное мясо и твердый костяк, посылавший его на убой. Вот, в воспоминаниях Гудериана есть такая фраза, что... Он спорит с другим генералом: «Особенно был недоволен Бек уставными требованиями, написанными Гудерианом, что командиры всех степеней обязаны находиться впереди своих войск. «Как же они будут руководить боем?» - говорил он, не имея ни стола с картами, ни телефона?» То, что командир дивизии может выдвинуться вперед настолько, что будет находиться там, где его войска вступили в соприкосновении с противником, было свыше его понимания». Это была доктрина Гудериана. Нам говорят, Сталин только защищался. Проблема заключается в следующем. Если во внутренней политике вся политика Сталина с 1927 года направлена на создание наступательного оружия и армии рабов, то внешняя направлена на создание конфликтов, которые позволят убить чужим ножом и грабить во время пожара. При этом Сталин располагал гигантским ресурсом западных коммунистов, их попутчиков, полезных идиотов. Сталин прекрасно знает о реваншистских мечтах в Германии, но он тренирует немецких офицеров. Собственно, самим своим приходом к власти Гитлер обязан Сталину: на выборах 6 ноября 1932 года Гитлер получает 33% голосов, а социал-демократы и коммунисты вместе получили 37%. То есть если бы коммунисты вступили в коалицию с социал-демократами, Гитлер не пришел бы к власти и реванша бы не случилось. Проблема заключается в том, что еще до 1939 года Сталин пытался развивать войну как минимум в двух местах – в Испании в 1936-м и в Чехословакии в 1938-м, и оба раза делал совершенно одно и то же. Он вел свою политику так, оба раза через Пятую колонну в лице Коминтерна и полезных идиотов, чтобы Франция и Англия объявили войну Гитлеру, а Сталин оказался в стороне. Намерения Сталина были вполне понятны, были выражены им самим в речи на заседании Политбюро от 19 августа 1939 года. «В интересах СССР, родины и трудящихся, чтобы война разразилась между Рейхом и капиталистическим англо-французским блоком. Нужно сделать все, чтобы эта война длилась как можно дольше в целях изнурения двух сторон». Когда не получилось, 23 августа был заключен пакт Молотова-Риббентропа, через неделю началась Вторая мировая. Следует понимать, что не Гитлер начинает Вторую мировую – ее начинают союзники Гитлер и Сталин. Гитлер вторгается 1 сентября в Польшу и объявляет войну, а Сталин входит без объявления войны 17 сентября, и Англия и Франция не объявляют ему войну в надежде, что когда-нибудь он вонзит нож в спину Гитлера. То есть Сталин гораздо умнее. И в те 2 года, которые Сталин и Гитлер совместно ведут Вторую мировую войну, Сталин оккупирует территории с населением в 23 миллиона человек, получая общую границу с Германией. Вопрос: если Сталин собирался защищаться, зачем он создавал общую границу со страной, которая может на него напасть? Когда в это время Сталин планирует напасть и на кого? Я всем рекомендую замечательную статью Марка Солонина «Три плана товарища Сталина», потому что понятно, что у Сталина не было единого плана, там, с 1925 года, как начинать войну за мировое господство, и, естественно, все менялось в соответственно с обстановкой. Первое, что показывает Солонин, что зимой 1939 года существовал план войны против Англии в союзе с Гитлером, вплоть до ударов по Индии. Видимо, этот план существовал на случай, если Германия окажется слабой стороной, чьего краха нельзя допустить. Этот план рухнул в мае 1940-го. После блицкрига по Франции стало ясно, что Германии помощь не нужна. Кстати, косвенным доказательством существования этого плана, на мой взгляд, является Катынский расстрел. Потому что по Катынским расстрелам решение было принято 5 марта, расстрелы закончились в конце апреля, а блицкриг во Франции 10 мая – 22 июня. Это было одно из самых слабых мест Сталина – он никогда не думал, что что-нибудь пойдет не по нему. Второй план, очень много его следов, это, действительно, план начать войну в 1942 году, о котором очень много говорят наши историки, потому что, действительно, те темпы развертывания и формирования корпусов, которые мы наблюдаем зимой 1941 года, это война на 1942-й год. Сталин думает, что он может ждать, потому что он держит Гитлера за яйца и нависает над румынской нефтью. Третий план принимается по Солонину после 6 апреля 1941 года. Это очень важный момент. Что происходит в это время? В Югославии происходит переворот, новое правительство обращается за поддержкой к СССР. 3 апреля югославская делегация прилетает в Москву, 6 апреля подписан договор о взаимопомощи и в ту же ночь Гитлер вторгается в Югославию. Видимо, это переломный момент, после которого Сталин понимает, что война, все-таки, должна произойти в этом году. И, наконец, у Солонина есть предположение, что в самый последний момент, уже в июне, когда обе армии развертывались, потому что, естественно, развертывались обе армии, они наблюдали за собой и друг другом, был принят четвертый план, который, Солонин предполагает, мог быть введен в действие с 23 июня. Казалось бы, это невероятно, что Гитлер опередил Сталина на один только день. Но если учесть, что в современных войнах, когда масштабы мобилизации скрыть нельзя, нападение, действительно, происходит более или менее одновременно... Там, та же война 1967 года Израиля. Израиль ударил первым, ну, потому что он видел, что арабы собираются. Это вполне возможно, особенно если учесть... Тогда становится ясным очень странное поведение Сталина, когда он 22 июня отказывается верить в то, что немцы, действительно, наносят удары. Потому что если мы можем судить по другим войнам, война, конечно, должна была начаться с провокации, с утверждения, что это Гитлер напал. Кстати, поразительно, что, несмотря на упреждающий удар Гитлера, Сталин не счел нужным отказываться от остальных частей наступательной операции. В частности, 25 июня он начинает войну с Финляндией. Видимо, он считает... Он знает, каким подавляющим техническим преимуществом обладает Красная армия, он начинает войну по классической схеме. Сначала Советский Союз заявляет, что Финляндия на него напала, потом самолеты наносят удар по финским войскам. Ход этой войны прекрасно описан у Солонина. Еще поразительней другая война, против Ирана, которая начинается 25 августа 1941 года. Это совершенно невероятно. В тот момент, когда немцы рвутся к Москве, Сталин не думает прекращать разработку наступательной операции против Ирана, начатой в июне (разработки). По состоянию на 22 июня на западной границе Красная армия имела невиданную мощь, 12 с лишним тысяч танков, свыше 10 тысяч самолетов, около 60 тысяч орудий и минометов, и ей противостояли 3600 танков и 2500 самолетов Вермахта. И к концу сентября Красная армия потеряла все эти танки и самолеты, и даже больше, и 3,8 миллионов единиц стрелкового оружия. Это было тем более поразительно, что некоторые виды этого оружия превосходили противника во много раз, в частности, тяжелый танк КВ, если он, конечно, ходил и стрелял, тогда, когда он ходил и стрелял, был способен уничтожить абсолютно все немецкие танки тогдашние. И есть многократные описания немцев о том, как они встречались с этим танком, в частности, генерала Рейнгардта, о том, как танк втаптывал все, включая 150-миллиметровую гаубицу. Есть описание боя танка КВ, который вел лейтенант Зиновий Колобанов против колонны из 40 немецких танков. Он подбил 22 и уполз невредимым, получив 156 прямых попаданий. То есть танк КВ вел себя на поле боя с частями Вермахта точно так же, как он вел бы себя, ну, скажем, на поле боя при уже упомянутом Гидаспе. Если учесть, что только КВ было 265 единиц, то получается, что только танки КВ могли уничтожить все танки Вермахта без какого-то ущерба для себя. Произошел тогда невиданный разгром. Есть 2 главных объяснения того, как это произошло, Суворова и Солонина, которые дополняют друг друга. В целом, они сводятся к тому, что... Вот, объяснение Суворова: «Армия была уничтожена именно потому, что готовилась к нападению. Она раскрылась для удара, аэродромы, придвинутые к границе на расстояние 8 километров, были разбомблены, снаряды, высыпанные на грунт, были захвачены». Немного дополню это объяснение тем, что... Вот, понятно, что, превосходя германскую армию во многом, Красная армия уж точно уступала ей в скорости развертывания. И вообще есть общая историческая закономерность, которая гласит, что иногда гигантские армии более уязвимы, чем кажется, как это Луций Лукулл при Тигранакерте разбил гигантскую армию, которая за несколько часов перед этим хвасталась, как она будет делить римлян. Количество – это само по себе качество. Эта знаменитая фраза не случайно приписывается Сталину. Она совершенно справедлива. Но иногда количество превращается в качество неожиданным способом, когда количество начинает бежать. Это как со стадом бизонов. Вот, стоит охотник и стреляет. И если стадо бизонов побежит на охотника, то охотника ничего не спасет. Но если они побегут прочь, то их ничто не остановит. Очень важна была сама структура армии. Я уже говорила, что Сталин создавал армию смертников. Для этого штаб требовалось от смертников отделить. В первые же дни войны, соответственно, было страшное смятение, потому что была потеряна связь со штабом, что не могло быть у Гудериана, который, ну, так и пишет в своих воспоминаниях: «Я немедленно сел в свою машину и отправился к своим танкистам». В России была обратная картина. Чекисты, нквдшники и командиры всех мастей драпали. Но, конечно, самая главная причина и того, и другого была великая ненависть народа к Сталину. Не было повода его защищать. В спину стреляли. Первые выстрелы войны, которые услышал в Ковеле полковник Федюнинский, были выстрелы украинских повстанцев, которые его обстреливали. Во Львове 24 июня комиссар 8-го мехкорпуса Попель констатирует, что по ним стреляют люди в красноармейской форме. Он, правда, их принимает за гитлеровских десантников, но проблема в том, что Гитлер никаких десантов никуда не выбрасывал. То есть несомненно в войсках было достаточное количество фанатиков, готовых умереть для Сталина. Но еще больше в них было крестьян, которых Сталин ограбил. И даже если в них были те хозяева жизни, которые грабили зажиточных крестьян, то жертвовать собой ради Сталина эти ребята не собирались. В результате этого повального бегства даже те, кто были за Сталина, не могли оказывать сопротивления. Механику того, как это происходило, описывает Солонин очень хорошо. Вот самолеты. Да? Они не погибали в бою, их не бомбили на мирно спящих аэродромах как это утверждает официальная наука и даже как это считал Виктор Суворов. Они просто в связи с отходом других войск получали приказ перелететь на тыловой аэродром, потом на другой тыловой аэродром, потом еще. После трети таких перелетов у самолетов не оставалось ни горючего, ни техников, летчики грузились на грузовики, уезжали. Вот танки. Марк Солонин приводит потрясающие данные по танкам. 26 июня южнее Ровно 43-я танковая дивизия 19-го мехкорпуса вступает в бой. У нее есть 237 танков, а в атаку идет сводная танковая группа в составе двух танков КВ, два танка Т-34 и 75 танков Т-26. А куда делись остальные? Вот, 37-я танковая дивизия. По состоянию на 22 июня в дивизии 316 танков, боевые потери – 0, а на 26 июня остался 221 танк. Вот совершенно уникальная дивизия 3-я танковая, которая к 28 июня за 6 дней из 337 танков в дивизии осталось 255, а численность личного состава упала на 67%. Уникальность дивизии в том, что она стояла в глубоком тылу и передвигалась не от фронта, а к фронту. Кстати, медленней она это делала, чем движущийся в противоположном направлении ей танковый корпус Майнштейна. Есть ли что-то, что Красная армия в это время не теряла? Ответ Солонина прекрасный: «Грузовики». Та самая 10-я танковая дивизия, в которой из 363 танков через 4 дня осталось 39. Вот, из 860 ее грузовиков за Днепр пришло 613 машин. Вот, самое страшное заключается в том, что всё то оружие, которое было собрано ценой чудовищных потерь, чудовищных лишений русского народа, ради которого погибли не миллионы, а десятки, видимо, миллионов людей, все это пропало. Досталось немцам. И, вот, ответов на вопрос, что было причиной этого беспримерного бегства, может быть только два. Один, что весь российский народ превратился в трусов. Я должна сказать, что есть нации, которых их недруги часто называют трусливыми, тех же турок. Но я не помню, чтобы Наполеон или Карл Шведский, или имам Шамиль называли трусами российских солдат. А тут вот получалось, трусы драпали так, что немецкие войска продвигались по 14-20 километров в день, то есть фактически со скоростью, с которой идет пеший человек. И одно объяснение, что все русские превратились в трусов. Другое объяснение заключается в том, что солдаты бросали оружие или переходили на сторону немцев, потому что ненавидели Сталина. Это, ведь, очень такая, большая проблема. Ты превращаешь людей в стадо рабов, потом гонишь это стадо на врага. Великий психолог Сталин понимал, что стадо одолеет все, но проблема в том, что если стадо спугнуть, то оно не остановится. Вот те, кто являются поклонниками Сталина, полагают, видимо, то, что Сталин был величайший человек в мировой истории, который с 1927 года готовился к оборонительной войне против нацистской Германии, но почему-то был не готов. Он готовился к войне ни в коем случае не наступательной, но при этом не думал, что Гитлер нападет. Еще Сталин создал прекрасную армию техники, но вот народец ему попался паршивый, все сплошь садисты и предатели, которые только и норовили перебежать к врагу. То есть надо понимать, что тот, кто говорит, что Сталин – гений, тот говорит, что все 3 миллиона людей, которые стояли на границе, которые бросали самое лучшее в мире оружие, бежали, сдавались в плен, вот эти люди приравнивают весь русский народ к трусам, предателям и слабакам. Собственно, так поступил и сам Сталин, ведь, собственно, когда он учреждал заградотряды... Это невиданная история. Когда в российской истории были заградотряды? У нас в войне против шведов были заградотряды? У нас в войне против Наполеона были заградотряды? Как получилось, что нация нуждалась в заградотрядах? Вот, или мы считаем этих людей трусами и тогда Сталин – замечательный человек, только ему народец попался плохой, или мы считаем этих людей нормальными и тогда говорим, что у них не было причин сражаться за людоеда. Я напомню, что летчики перелетали через фронт. Я напомню, что 600 тысяч «хиви» было добровольных помощников, беспримерное число людей, которые перешли от одного людоеда к другому людоеду не потому, что они считали Гитлера хорошим, а потому что они со Сталиным не могли смириться. Ну хорошо, вы мне скажете, почему бежали, понятно. Почему остановились? 2 слова – эффективность насилия. Обычно, когда читаешь историю успеха, настоящего успеха Мао Цзэдуна или Хо Ши Мина, вот это бросается в глаза, эффективность насилия. Не было никакой добровольческой армии, которая отступала с Мао. Были комиссары, которые приходили к крестьянам и говорили «Мы знаем, что ваш сын убежал в лес, чтобы не вступать в армию. Так вот если он не вернется и не вступит, вы сдохнете с голоду». И комиссары эти выслеживали этих крестьян, когда сыну в лес понесут еду, потому что у них, комиссаров тоже мотивация была шкурная: их расстреливали, если они не приведут рекрутов. И не было никакой особой любви в южновьетнамских селах к вьетконговцам. Просто было известно: сдашь вьетконговца – вырежут всю семью с дикой жестокостью. Вот, и Мао, и Хо Ши Мин были, конечно, лишь учениками Сталина. Что делал Сталин? Первое. Была объявлена политика выжженной земли – уничтожить русских, чтобы уничтожить немцев. 29 июня 1941 года великий и мудрый товарищ Сталин приказал не оставлять противнику ни килограмма хлеба, ни литра горючего, то есть 40 миллионов населения, оставшегося под немцами, обречено было тем самым на голодную смерть, если б был выполнен этот приказ. 28 сентября 1941 года Жуков разъясняет всему личному составу, что все семьи сдавшихся врагу будут расстреляны. 17 ноября знаменитая директива, во исполнение которой, собственно, Зоя Космодемьянская и поджигала крестьянские избы, цитирую: «Разрушать и сжигать дотла все населенные пункты в тылу немецких войск на расстоянии в 40-60 километров в глубину от переднего края и на 20-30 километров вправо от дорог». Потом эта политика выжженной земли была заменена другой, партизанским террором. «Всех нужно поднимать, хотят или не хотят», – это слова Сталина на совещании по партизанам в сентябре 1942 года. Следует понимать, что сталинские партизаны были не партизаны, это были диверсанты. У нас мало, к сожалению, книг по советским партизанам. Довольно уже давно Александр Гогун написал блестящую книгу «Сталинские коммандос», которая, в общем, представляет удивительное чтение, потому что ты там видишь эволюцию того, что с ними происходило. Вначале это были диверсанты, которые делали 2 вещи – или они сразу сдавались немцам... Книга Гогуна, в основном, об Украине. Были случаи даже, когда они настолько не хотели сражаться, что их приходилось расстреливать прямо в самолете. Либо начинали терроризировать крестьян. Вот, удивительные воспоминания того времени. Андрей Сермуль – это воевал в Крыму человек. Он рассказывает, как они обстреляли группу немцев, охранявших военнопленных, цитирую, «и вдруг с удивлением видим, что вместо того, чтобы залечь или к нам бежать, они (то есть военнопленные) со своими охранниками разбегаются». Вот другая цитата, из Михаила Наумова (тоже партизанский вожак): «Приходилось использовать принудительную мобилизацию в партизаны, угрожая расстрелом». Собственно, конечно, была еще и третья функция тогда у партизан, которую сейчас с успехом применяют палестинцы: устроить что-то рядом с деревней, чтобы потом гитлеровцы пришли и уничтожили деревню. И вот поразительно в книге Гогуна видишь, как сначала машина сбоила, потому что партизаны либо сдавались, либо их сдавали, а потом как она, чихая, завелась и поехала, потому что отряд приходит в деревню и любой человек, которого они поймали призывного возраста, либо уходит в лес с партизанами под угрозой расстрела, или его расстреливают, или в деревне устраивается что-нибудь такое, что потом гитлеровцы придут и по подозрению расстреляют. Вот, еще раз, это был сплошной террор в собственном тылу против собственного населения и он возымел прекрасное действие. Ну и, конечно, если в тылу занимаетесь террорами, то как же это выглядит на фронте? Ну, на фронте это выглядит как заградотряды. Я еще раз говорю, что это абсолютно невиданное в истории явление. И вот это важно понять, что та фраза «Количество – это тоже вид качества», она, наконец, сработала. Огромное количество ненавидящих тебя людей при нападении начинают бежать. Но когда вражеское нападение выдохнется, когда сзади построятся заградотряды, то эта фраза начинает работать. Вот, мне кажется, это самое важное – понимать, что потери там под Ельней, подо Ржевом, вот, стопроцентное обновление в армии в 1944 году – это не вынужденные события, это не следствие бездарности Жукова, это не тактическая импровизация. Это стратегия, которая заключалась в том, что Россию надо было потратить, чтобы завоевать весь мир. Как там говорил Астафьев? Сталин – это великий погубитель народа русского. И, действительно, да, эта система не могла не выиграть войну. Была масса привходящих обстоятельств. Было то, что Гитлер был, действительно, чудовищем. Было то, что какая-то часть населения, которая осталась под немцами, там, к 1943 году решила, что хрен редьки не слаще. Было патриотическое воодушевление бесспорно. Но прежде всего со стороны Сталина, заметим, это был четкий расчет потратить армию, исходя из стопроцентного обновления каждый год войны. Потому что если вы представите себе, какой приз имел Сталин... Ведь, перед ним вся Европа, миллионы и миллионы новых людей, которых можно поставить к станку и загнать в лагеря. Ну, что ж жалеть этих несчастных русских-то? Другое дело, что получилось, что Сталин не достиг своей цели. Он не покорил всю Европу, он покорил только половину Европы. Он, видимо, рассматривал это как поражение. Известно, что он как раз не принимал участия в парадах и не праздновал 9 мая в отличие от наших нынешних. Но важно, мне кажется, понимать эти 2 вещи. Первое. Сталин сжег Россию, чтобы завоевать мир. Мир не завоевал, а Россию спалил дотла. Сталин организовал не победу во Второй мировой войне, а он организовал всю Вторую мировую войну, причем эту Вторую мировую войну он, с его точки зрения, проиграл. Честно говоря, я, как ни странно, не большой охотник копаться в прошлом. Вот, все, что я говорю, можно было бы и не говорить. Вот, например, китайцы – они поступают по-другому. Они прекрасно знают, что такое Мао. Они дали зарок себе (партия), что этого не повторится. Ну, публично они Мао не критикуют, хотя, в Китае постоянно появляются книжки о том, что такое Мао, которые явно не могли быть написаны без, грубо говоря, сообщничества высших чинов китайской компартии – это там, прежде всего, неизвестный Мао Юн Чжан. Но так получилось, что наша страна, все-таки, уже стала это обсуждать. И теперь это не обсуждать нельзя, потому что альтернативная вещь – это вот то, что делают сейчас из победы люди, которые, слава богу, на Сталина ничуть не похожи, потому что, все-таки, Сталин мечтал владеть всем миром. А эти всего лишь мечтают экспортировать на Запад нефть и импортировать оттуда все остальное, и счастливо жить на это. И это совсем другая история. Сталин – это был, действительно, визит Сатаны в Москву, визит Воланда, как писал Булгаков. Эти – ну, это даже смешно их... Смешно обсуждать. Но тем не менее, так получилось, что мы уже ввязались в этот диалог. И не продолжать его невозможно. Прежде всего, потому что это наш долг перед теми людьми, которые пали. Конечно, можно закрыть глаза и сказать, что «вы знаете, они пали с именем Сталина на устах». Кстати, многие пали точно так же, как в Северной Корее, наверняка, многие любят Ким Чен Ира и падут с именем Ким Чен Ира на устах. Но важно понимать, что те, которые называют Сталина гением, те, которые разоряются по поводу того, как он велик, они предают память десятков миллионов погибших в этой войне, они называют этих людей имплицитно трусами и предателями, потому что они бежали в 1941 году. Почему же они бежали, если Сталин был такой великий? Почему же для них понадобилось создавать заградотряды? Вот, это я прошу запомнить: либо мы отдаем должное российскому народу, который вынес эту невероятную вещь в XX веке, либо мы плюем на могилу российского народа, плюем на могилу нескольких десятков миллионов человек и называем Сталина гением.

Марк Солонин - Первый удар

        С момента выхода в свет книги В.Суворова "Ледокол" вопросы военного планирования в СССР 39-41 годов стали (и по сей день остаются) одной из самых острых тем общественной дискуссии. Непреклонные и непримиримые "суворовцы" и "антирезунисты", кажется, уже не менее тысячи раз схлестнулись в жарком споре о надгусеничных полках танка БТ и производственных индексах Харьковского танкового завода. Меж тем идет, медленно, неровно, но идет процесс рассекречивания и введения в научный оборот все новых и новых документов. Формируется основа для серьезной содержательной дискуссии. Некоторые из этих новых документов мы постараемся рассмотреть в данной статье. Но прежде, чем перейти к рассмотрению содержания конкретных документов стратегического планирования, нам придется потратить несколько слов на обсуждение, казалось бы, очевидных и бесспорных истин.

         План по планам

        Армия живет по приказу. Генеральные штабы, действительно, разрабатывают "всякие разные планы на все случаи жизни", но ни один план не разрабатывается там без прямой и точной директивы со стороны военно-политического руководства страны. Печально, что столь заурядные вещи приходится доказывать, но ведь и по сей день находятся (и в изобильном количестве!) "профессора", которые упрямо продолжают называть огромный комплекс документов, разработанных на рубеже 30-40 г.г. в НКО и ГШ Красной Армии, "запиской Жукова", каковая "записка" есть документ заведомо несерьезный, сочиненный в порядке личной инициативы, в свободное от необременительной службы время.
        Приходится напоминать о том, что не только общая политическая обстановка в сталинском СССР, но и совершенно конкретные директивы высшего руководства страны исключали возможность какой-либо "самодеятельности" в деле разработки стратегических планов использования Вооруженных сил. Так, в сентябре (точная дата на документе отсутствует) 1938 г. решением Комитета обороны при СНК СССР был утвержден "порядок разработки в Генеральном штабе РККА совершенно секретных особой важности вопросов" и перечень основных документов:
      "Оперативный план состоит из следующих документов
а) Директива правительства об основах стратегического развертывания РККА
б) Утвержденная наркомом обороны записка (подчеркнуто мной - М.С.) начальника Генштаба об общем стратегическом развертывании РККА и задачах фронтов, флотов и авиации с приложением карт и сводной таблицы распределения войсковых соединений по фронтам и армиям…"
       В постановлении КО подчеркивалось, что "оперативный план РККА в целом могут знать только нарком обороны, его первый заместитель, начальник Генштаба, первый заместитель НГШ и начальник первого отдела (позднее эта структура стала называться оперативным управлением - М.С.) Генштаба". Это важное уточнение - особенно для тех, кто продолжает недоуменно спрашивать: "Если план вторжения в Европу был, то почему же о нем не рассказали немцам пленные командиры Красной Армии?" Что же могли рассказать попавшие в плен (и в ряде случаев охотно сотрудничавшие с врагом) командиры полков и дивизий, если оперативный план в его полном объеме не знали даже заместители наркома в маршальском звании и командующие округов в званиях генерал-полковника или генерала армии?
       4 октября 1940 г. начальником Оперативного управления ГШ генерал-лейтенантом Ватутиным был составлен очередной "План разработки оперативных планов на 1940-41 годы". Название не вполне литературное, зато содержание было предельно четким. Все расписано по дням: к 20 ноября разработать общие директивы, 23 ноября вызвать в ГШ и ознакомить с планом, "в части их касающейся", начальников штабов военных округов, к 3 декабря утвердить в наркомате обороны решения командующих войсками округов, к 15 февраля разработать оперативный план "по основному варианту действий" и план прикрытия мобилизации и развертывания… Завершается документ интересной фразой: "Введение оперативного плана в действие с 1.5.41 г." 
       Суровость российских законов смягчается их неисполнением, а жесткие требования советского планирования сталинской эпохи смягчались непрерывной корректировкой планов. Вот и товарищ Ватутин 1 февраля 1941 г. составляет новый (и еще более детализированный) "План разработки оперативных планов", в котором все даты смещены на 3-4 месяца; в частности, решения командующих округов планируется теперь утвердить к 25 марта 1941 г. Пунктом 18-м стоит требование "обеспечить войска топографическими картами по "южному варианту" - к 1.5.41, по "северному варианту" - к 1.7.41 г."  О конкретном содержании терминов "южный вариант", "северный вариант" будет сказано позднее. Сейчас же обратимся к наиболее раннему (из обнаруженных мною) документов.
     

Вторая Мировая Война 1941-1945. День за днём (96 серий)

Как генерал Кривошеев советские потери в войне подсчитал

В 1993 году после развала СССР на свет появилась первая публичная советская статистика потерь во время Второй мировой войны, созданная под руководством генерала Григория Кривошеева по приказу министерства обороны СССР. Блог Толкователя публикует статью петербургского историка-любителя Вячеслава Красикова о том, что же собственно подсчитал советский полководческий гений.

Тема советских потерь во Второй мировой войне до сих пор остается в России табуированной, прежде всего, из-за неготовности общества и государства взглянуть на эту проблему по-взрослому. Единственным «статистическим» исследованием на эту тему является вышедшая в 1993 году работа «Гриф секретности снят: Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах». В 1997 году вышло англоязычное издание исследования, а в 2001 году появилось второе издание «Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах».

Если не обращать внимание на позорно позднее появление вообще статистики о советских потерях (спустя почти 50 лет после окончания войны), работа Кривошеева, возглавлявшего коллектив сотрудников министерства обороны, большого фурора в научном мире не произвела (разумеется, для пост-советских автохтонов она стала бальзамом на душу, поскольку выводила советские потери на один уровень с германскими). Одним из основных источников данных коллектива авторов под руководством Кривошеева является фонд Генштаба в центральном архиве минобороны РФ (ЦАМО), который до сих пор засекречен, и куда доступ исследователям закрыт. То есть, проверить точность работы военных архивистов объективно невозможно. По этой причине на Западе к работе Кривошеева научное сообщество, занимающееся уже почти 60 лет проблематикой потерь во Второй мировой войне, отнеслось прохладно и ее просто даже не заметили.

В России предпринимались неоднократно попытки критиковать исследование Григория Кривошеева – критики упрекали генерала в методологических неточностях, использовании непроверенных и бездоказательных данных, чисто арифметических нестыковках и так далее. Как пример, можно посмотреть здесь. Мы хотим предложить нашим читателям не столько очередную критику самого труда Кривошеева, сколько попытку ввести в оборот новые, дополнительные данные (например, партийную и комсомольскую статистику), которые позволят пролить больше света на размер общих советских потерь. Возможно, это будет способствовать в дальнейшем их постепенному приближению к реальности и развитию нормальной, цивилизованной научной дискуссии в России. Статью Вячеслава Красикова, в которой проставлены все ссылки, полностью можно скачать здесь (приносим извинения читателям, но публикацию в блоге мы решили не перегружать ссылочным аппаратом). Все сканы книг, на которые он ссылается, опубликованы здесь.

+++

Советская историография: сколько осталось незабытых?

Комсомольский билет

После войны в цивилизованных странах обычно осмысливают ход сражений, подвергая их критическому обсуждению в свете ставших доступными документов противника. Подобная работа, разумеется, требует максимум объективности. Иначе просто нельзя сделать верные выводы, чтобы не повторять прошлых ошибок. Однако труды, которые издавались в СССР в первое послевоенное десятилетие, назвать историческими исследованиями нельзя даже с большой натяжкой. Состояли они преимущественно из штампов на тему неизбежности победы под руководством партии большевиков, изначального превосходства советского военного искусства и гениальности товарища Сталина. Мемуары при жизни «вождя народов» почти не издавались, а то немногое, что выходило из печати, больше походило на фантастическую литературу. Серьезной работы у цензуры в такой ситуации по существу не было. Разве что выявлять недостаточно усердных в деле прославления. Поэтому к неожиданностям и метаморфозам суматошной хрущевской «оттепели» этот институт оказался совершенно не подготовленным.

Впрочем, информационный взрыв 50-х годов – заслуга не одного Никиты Сергеевича. Вышеописанную благостную идиллию уничтожило банальное людское честолюбие.

Дело в том, что на Западе процесс осмысления недавних боевых действий шел нормальным цивилизованным путем. Генералы рассказывали о своих достижениях и делились с общественностью умными мыслями. Советской военной верхушке, конечно, тоже хотелось участвовать в столь интересном и увлекательном процессе, однако «кремлевский горец» не любил такого рода занятий. Но после марта 1953 года данное препятствие исчезло. В итоге на советскую цензуру немедленно обрушился приказ публиковать переводы некоторых работ о Второй мировой войне, написанных бывшими противниками и союзниками. В данном случае ограничились лишь купюрами особо неприятных страниц и редакционными комментариями, помогавшими советским читателям «правильно» понимать творчество «склонных к фальсификациям» иностранцев. Но когда вслед за этим и большое количество собственных золотопогонных авторов получили дозволение напечатать мемуары, процесс «осмысления» окончательно вышел из-под контроля. И привел к совершенно неожиданным для его инициаторов результатам. Достоянием общественности стало множество событий и цифр, которые, дополняя и уточняя друг друга, складывались в совершенно иную мозаику, чем существовавшая ранее картина войны. Чего стоит лишь одно трехкратное увеличение официальной цифры общих потерь СССР с 7 до 20 миллионов человек.

Конечно, пишущие сами понимали «что к чему» и старались обходить молчанием собственные неудачи. Но о подобных моментах в боевом пути бывших соратников кое-что сообщали. В связи, с чем появились и побочные эффекты. Такие, как публичный скандал с письменными жалобами друг на друга в ЦК КПСС маршалов Жукова и Чуйкова, не поделивших победные лавры. К тому же и любой приятный, на первый взгляд, факт может одним махом уничтожить годами создаваемый миф. Например, лестная для высокопоставленных «тружеников тыла» информация, что советская промышленность все время выпускала больше техники, чем германская, неизбежно ставила под сомнение генеральское бахвальство о победах «не числом, а умением».

Таким образом, военно-историческая наука сделала, по масштабам Советского Союза, гигантский шаг вперед. После чего вернуться к сталинским временам стало уже невозможно. Тем не менее, с приходом к власти Брежнева дела в области освещения событий Великой Отечественной войны вновь постарались упорядочить.

Таким образом, к середине 80-х годов окончательно сформировалась интеллектуальная среда отечественной историографии Второй мировой войны. Ее традициями вскормлены и большинство специалистов, которые сегодня разрабатывают эту тему. Нельзя, конечно, утверждать, что все историки продолжают цепляться за стереотипы «времен Очакова и покоренья Крыма». Достаточно вспомнить «перестроечную» эйфорию разоблачений, завершившуюся грандиозным скандалом 1991 года, когда для ублажения генералов от истории, буквально зашедшихся в «охранительной» истерике, была устроена чистка редколлегии новой 10-томной «Историей Великой Отечественной войны», поскольку ее авторы захотели подняться до объективного анализа, выполненного по западным научным стандартам. В результате последовало отлучение «безродных космополитов» от архивов, а также соответствующие оргвыводы. Начальник Института военной истории генерал Д. А. Волкогонов был освобожден от своей должности, а большинство его молодых помощников – уволены из армии. Был ужесточен контроль над работой по подготовке 10-томника, для чего к ней подключили испытанных и проверенных по прежней деятельности маршалов и генералов. Тем не менее, достаточно большому объему статистической информации на данную тему в течение послевоенных десятилетий удалось вырваться за архивные двери. Попробуем ее систематизировать.

Официальные советские цифры

Если внимательно отследить историю того, как менялись в СССР «числовые эквиваленты» жертв Второй мировой войны, то мы сразу же обнаружим, что эти изменения носили не характер беспорядочного цифрового хаоса, а подчинялись легко прослеживаемой взаимосвязи и строгой логике.

До конца 80-х годов прошлого века эта логика сводилась к тому, что пропаганда, хотя и очень-очень медленно, но постепенно все же уступала место науке – пусть и чрезмерно идеологизированной, однако основанной на архивных материалах. Поэтому сталинские 7.000.000 общих военных потерь СССР при Хрущеве превратились в 20.000.000, при Брежневе в «более 20.000.000», а при Горбачеве в «более 27.000.000». В том же направлении «плясали» и цифры потерь Вооруженных сил. В результате уже в начале 60-х годов официально признали, что только на фронте (не считая тех, кто не вернулся из плена) погибло более 10.000.000 солдат. В 70-е годы прошлого века цифра «более 10.000.000 погибших на фронте» (не считая погибших в плену) стала общепринятой. Ее приводили в самых авторитетных изданиях того времени. В качестве примера достаточно вспомнить статью члена-корреспондента Академии медицинских наук генерал-полковника медицинской службы Е. И. Смирнова, опубликованную в сборнике, который был подготовлен совместными усилиями Академии наук СССР и Института военной истории Министерства обороны СССР, а свет увидел в издательстве «Наука».

Кстати, в том же году на суд читателей была предъявлена и другая «этапная» книга – «Советский Союз в Великой Отечественной войне 1941-1945″, где были обнародованы цифры потерь армии и погибших в плену красноармейцев. К примеру, только в немецких концлагерях погибло до 7 миллионов мирного населения (?) и до 4 миллионов пленных красноармейцев, что дает в совокупности до 14 миллионов погибших красноармейцев (10 миллионов на фронте и 4 миллиона в плену). Здесь, видимо, уместно еще напомнить, что тогда в СССР каждая подобная цифра являлась официально-государственной – обязательно проходила сквозь строжайшее цензурное «сито» – многократно перепроверялась и часто воспроизводилась в различных справочно-информационных изданиях.

В принципе, в СССР в 70-е годы, по сути, признали, что потери армии погибшими на фронте и в плену за 1941-1945 годы составили примерно 16.000.000 – 17.000.000 человек. Правда, статистика публиковалась в несколько завуалированном виде.

Вот в 1-м томе Советской Военной Энциклопедии (статья «Боевые потери») сказано: «Так, если в 1-й мировой войне было убито и умерло от ран около 10 миллионов человек, то во 2-й мировой войне только потери убитыми на фронтах составили 27 миллионов человек» . Это именно армейские потери, поскольку общее количество погибших во Второй мировой войне в том же издании определено в 50 миллионов человек .

Если отнять от этих 27.000.000 потери Вооружённых сил всех участников Второй мировой войны, кроме СССР, то остаток получится порядка 16-17 миллионов. Именно данные цифры и есть признанное в СССР число погибших военнослужащих (на фронте и в плену). Подсчитать «всех, кроме СССР», тогда можно было по книге Бориса Урланиса «Войны и народонаселение Европы», которая в первый раз была опубликована в Союзе в 1960 году . Сейчас её легко найти в Интернете под названием «История военных потерь» .

Вся вышеприведённая статистика по армейским потерям неоднократно воспроизводилась в СССР до конца 80-х годов. Но в 1990 году российский Генштаб опубликовал итоги собственных новых «уточненных» подсчетов безвозвратных армейских утрат . Удивительно, но они каким-то загадочным образом получились не больше прежних «застойных», а меньше. Причем, меньше круто – практически в 2 раза. Конкретно – 8 668 400 человек. Разгадка ребуса здесь проста – в период горбачевской перестройки история вновь до предела политизировалась, превратившись в инструмент пропаганды. И «большие лампасы» из Министерства обороны решили таким манером «под шумок» улучшить «патриотическую» статистику.

Поэтому никаких объяснений столь странной арифметической метаморфозы не последовало. Наоборот, вскоре эти 8.668.400 (опять-таки без объяснений) были «детализированы» в справочнике «Гриф секретности снят» , который затем дополнялся и переиздавался . И что самое поразительное – про советские цифры мгновенно забыли – они просто тихо исчезли из книг, издаваемых под патронажем государства. Но вопрос к логическому абсурду подобной ситуации остался:

Получается, что в СССР в течение 3-х десятилетий старались «очернить» одно из своих главнейших свершений – победу над гитлеровской Германией – делали вид, что воевали хуже, чем на самом деле и публиковали для этого ложные данные об армейских потерях, завышенные в два раза.

А реальную «красивую» статистику хранили под грифом «секретно»…

Гриф секретности, поедающий мёртвых

Анализируя все удивительные данные кривошеевского «исследования» можно написать несколько солидных монографий. Разные авторы чаще всего увлекаются примерами разбора итогов отдельных операций. Это, разумеется, хорошие наглядные иллюстрации. Однако они ставят под сомнение лишь частные цифры – на фоне общих потерь не очень большие.

Основную массу потерь Кривошеев прячет среди «повторно призванных». В «Грифе секретности» он указывает их количество, как «более 2-х миллионов», а в «Россия в войнах» вообще выкидывает из текста книги указание на численность этой категории призывников. Просто пишет, что общее количество мобилизованных 34.476.700 человек – без учёта повторно призванных. Точное число повторно призванных – 2.237.000 человек – названо у Кривошеева только в одной статье, опубликованной в малотиражном сборнике уже шестнадцать лет назад.

Кто такие «повторно призванные»? Это, например, когда человека серьёзно ранили в 1941 году и после долгого лечения «списали» из армии «по здоровью». Но, когда во второй половине войны людские ресурсы уже подходили к концу, то врачебные требования пересмотрели и понизили . В результате, мужчину опять признали годным к службе и призвали в армию. А в 1944 году его убили. Таким образом, этого человека Кривошеев учитывает в мобилизованных всего один раз. Но из рядов армии «выводит» дважды – сначала в числе инвалидов, а затем в качестве убитого. В конечном счёте, получается, что одного из «выведенных» прячет от учёта в сумме общих безвозвратных потерь.

Другой пример. Человека мобилизовали, но вскоре передали в войска НКВД. Через несколько месяцев эту часть НКВД перевели обратно в РККА (например, на Ленинградском фронте в 1942 году из НКВД в РККА перевели сразу целую дивизию – просто сменили номер). Но Кривошеев-то этого солдата в первоначальной передаче из армии в НКВД учитывает, а обратную передачу из НКВД в РККА не замечает (поскольку повторно призванные у него исключены из списка мобилизованных). Поэтому получается, что человек опять «спрятан» – в армии послевоенного времени фактически состоит, а Кривошеевым не учтен.

Еще пример. Человека мобилизовали, но в 1941 году он пропал без вести – остался в окружении и «прижился» у мирного населения. В 1943 году эту территорию освободили, а «примака» вновь призвали в армию. Однако в 1944-м ему оторвало ногу. В итоге инвалидность и списание «по чистой». Кривошеев этого человека вычитает из 34.476.700 аж трижды – сначала в качестве пропавшего без вести, потом в числе 939.700, призванных на бывшей оккупированной территории окруженцев, и еще в качестве инвалида. Получается, что «прячет» две потери.

Перечислять все ухищрения, использованные в справочнике для «улучшения» статистики можно долго. Но намного продуктивнее самим пересчитать те цифры, которые Кривошеев предлагает в качестве базовых. Но пересчитать в нормальной логике – без «патриотического» лукавства. Для этого вновь обратимся к статистике, которая указана генералом в уже упомянутом выше малотиражном сборнике о потерях .

Тогда мы получим:
4.826.900 – численность РККА и РККФ на 22 июня 1941 года.
31.812.200 – Количество мобилизованных (вместе с повторно призванными) за всю войну.
Всего – 36.639.100 человек.

После окончания боевых действий в Европе (на начало июня 1945-го) всего в РККА и РККФ числилось (вместе с ранеными в госпиталях) – 12.839.800 человек. Отсюда можно узнать общие потери: 36.639.100 – 12.839.800 = 23.799.300

Далее сосчитаем тех, кто по разным причинам выбыл из Вооруженных сил СССР живым, но не на фронте:
3.798.200 – комиссованные по состоянию здоровья.
3.614.600 – переданы в промышленность, МПВО и ВОХР.
1.174.600 – переданы в НКВД.
250.400 – переданы в армии союзников.
206.000 – отчислены, как неблагонадёжные.
436.600 – осужденные и отправленные в места заключения.
212.400 – не разыскано дезертиров.
Всего – 9.692.800

Отнимем этих «живых» от общих потерь и таким образом узнаем, сколько человек погибло на фронте и в плену, а также было освобождено из плена в последние недели войны.
23.799.300 – 9.692.800 = 14.106.500

Чтобы установить окончательное число демографических потерь, пришедшихся на долю Вооруженных сил, надо из 14.106.500 вычесть тех, кто вернулся из плена, но вторично в армию не попал. Кривошеев с подобной целью вычитает 1.836.000 человек, учтенных органами репатриации. Это очередная хитрость. В сборнике «Война и общество», подготовленном Российской академией наук и Институтом российской истории опубликована статья Земскова В. Н. «Репатриация перемещённых советских граждан», где подробно раскрываются все составляющие интересующей нас цифры военнопленных.

Оказывается, что 286.299 пленных освободили на территории СССР еще до конца 1944 года. Из них 228.068 человек повторно мобилизовали в армию. А в 1944-1945 годах (в период боевых действий за рубежами СССР) освободили и мобилизовали в армию 659.190 человек. Проще говоря, они уже тоже учтены среди повторно призванных.

То есть 887.258 (228.068 + 659.190) бывших пленных на начало июня 1945 года находились в числе 12.839.800 душ, служивших в РККА и РККФ. Следовательно, из 14.106.500 надо вычесть не 1,8 млн, а примерно 950.000, освобождённых из плена, но не мобилизованных вторично в армию в период войны.

Похоронка

В результате мы получаем не менее 13.150.000 военнослужащих РККА и РККФ, которые погибли за 1941-1945 годы на фронте, в плену и оказались в числе «невозвращенцев». Однако и это еще не всё. Кривошеев также «прячет» потери (убитых, умерших в плену и невозвращенцев) в числе списанных по состоянию здоровья. Вот, «Гриф секретности снят» стр. 136 (или «Россия в войнах…» стр. 243 ). В цифре 3.798.158 комиссованных инвалидов он учитывает и тех, кто был отправлен в отпуск по ранению. Иными словами, из армии люди не увольнялись – фактически числились в её рядах, а справочник их исключает и таким образом «прячет» еще не менее нескольких сотен тысяч убитых.

То есть, если исходить из тех цифр, которые сам Кривошеев предлагает в качестве изначальной базы для расчётов, но обращаться с ними без генеральских подтасовок, то мы получим не 8.668.400 погибших на фронте, в плену и «невозвращенцев», а около 13.500.000.

Через призму партийной статистики

Впрочем, те данные о количестве мобилизованных в 1941-1945 годах, что заявлены Кривошеевым в качестве «базовых» цифр для расчёта потерь, тоже представляются заниженными. Подобный вывод напрашивается, если проверить справочник сведениями официальной статистики ВКП(б) и ВЛКСМ. Эти выкладки намного точнее армейских отчетов, поскольку в РККА люди зачастую даже не имели документов и даже посмертных медальонов (блог Толкователя частично затрагивал сопряженную тему жетонов в РККА). А коммунистов и комсомольцев учитывали несравнимо лучше. Каждый из них обязательно имел на руках партийный билет, регулярно участвовал в партсобраниях, протоколы которых (с указанием поименной численности «ячейки») отсылались в Москву.

Партсобрание в минометной роте

Эти данные шли отдельно от армейских – по параллельной партийной линии. И эту цифирь в хрущевско-брежневском СССР публиковали намного охотнее – цензура относилась к ней снисходительнее – как к показателям идеологических побед, где даже потери воспринимались, как доказательство единства общества и преданности народа системе социализма.

Суть расчёта сводится к тому, что потери Вооруженных сил СССР по части комсомольцев и коммунистов известны достаточно точно. Всего к началу войны в СССР насчитывалось немногим менее 4.000.000 членов ВКП(б) . Из них находилось в Вооруженных силах 563.000. За годы войны в партию вступило 5.319.297 человек . И сразу после завершения боевых действий в её рядах состояло около 5.500.000 человек . Из которых 3.324.000 служили в Вооруженных силах.

То есть, общие потери членов ВКП(б) составили более 3.800.000 человек. Из которых около 3.000.000 погибли на фронте в рядах Вооруженных сил. Всего через Вооруженные силы СССР в 1941-1945 годах прошло примерно 6.900.000 коммунистов (из 9.300.000 имевшихся в партии за тот же период времени). Эта цифра складывается из 3.000.000 погибших на фронте, 3.324.000 находившихся в Вооруженных силах сразу после окончания боевых действий в Европе, а также около 600.000 инвалидов, комиссованных из Вооруженных сил в 1941-1945 годах.

Здесь весьма полезно обратить внимание на соотношение убитых и инвалидов 3.000.000 к 600 000 = 5:1. А у Кривошеева 8.668.400 к 3.798.000 = 2,3:1. Это очень красноречивый факт. Еще раз повторим, что члены партии учитывались несравнимо тщательнее, чем беспартийные. Им в обязательном порядке выдавался партийный билет, в каждом подразделении (вплоть до ротного звена) организовывалась своя партийная ячейка, которая брала на учёт каждого вновь прибывшего члена партии. Поэтому партийная статистика была намного точнее обычной армейской. А разница в этой самой точности наглядно иллюстрируется соотношением между убитыми и инвалидами у беспартийных и коммунистов в официальных советских цифрах и у Кривошеева.

Партбилет

Теперь перейдём к комсомольцам. На июнь 1941 года в ВЛКСМ насчитывалось 1.926.000 человек из состава РККА и РККФ. Еще, как минимум, несколько десятков тысяч человек числилось в комсомольских организациях войск НКВД. Поэтому можно принять, что всего в Вооружённых силах СССР к началу войны было около 2.000.000 членов ВЛКСМ.
Еще более 3.500.000 членов ВЛКСМ было призвано в Вооружённые силы за годы войны. В самих Вооруженных силах за годы войны были приняты в ряды ВЛКСМ более 5.000.000 человек.

То есть, всего через ВЛКСМ в Вооруженных силах прошло в 1941-1945 годах более 10.500.000 человек. Из них вступило в ВКП(б) 1.769.458 человек. Таким образом, получается, что всего через Вооруженные силы в 1941-1945 годах прошло не менее 15.600.000 коммунистов и комсомольцев (около 6.900.000 коммунистов + более 10.500.000 комсомольцев – 1.769.458 вступивших в ВКП(б) комсомольцев).

Это примерно 43% от 36.639.100 человек, которые по утверждению Кривошеева прошли через Вооруженные силы за годы войны. Однако официальная советская статистика 60-80-х годов подобного соотношения не подтверждает. Она гласит, что на начало января 1942 года в Вооруженных силах насчитывалось 1.750.000 комсомольцев и 1.234.373 коммуниста . Это немногим более 25% от численности всех вооруженных сил, насчитывавших около 11,5 миллионов человек (вместе с ранеными, находившимися на излечении).

Даже спустя двенадцать месяцев доля коммунистов и комсомольцев составляла не более 33%. На начало января 1943-го в Вооруженных силах числилось 1.938.327 коммунистов и 2.200.200 комсомольцев . То есть, 1.938.327 + 2.200.000 = 4.150.000 коммунистов и комсомольцев из Вооруженных сил, имевших примерно 13.000.000 человек.

13.000.000, поскольку сам Кривошеев утверждает, что с 1943 года СССР поддерживал армию на уровне 11.500.000 человек (плюс примерно 1.500.000 в госпиталях). В середине 1943-го доля коммунистов и беспартийных возросла не очень заметно, достигнув в июле всего 36%. На начало января 1944-го в Вооруженных силах числилось 2.702.566 коммунистов и примерно 2.400.000 комсомольцев. Более точной цифры пока не нашел, но в декабре 1943-го было именно 2.400.000 – наивысшее число за всю войну . То есть, в январе 1943-го больше быть не могло. Получается – 2.702.566 + 2.400.000 = примерно 5.100.000 коммунистов и комсомольцев из армии в 13.000.000 человек – около 40%.

На начало января 1945-го в Вооруженных силах имелось 3.030.758 коммунистов и 2.202.945 комсомольцев . То есть, на начало 1945 года доля коммунистов и комсомольцев (3.030.758 + 2.202.945) от армии примерно в 13.000.000 человек опять-таки примерно 40%. Здесь также уместно вспомнить, что основная масса потерь РККА и РККФ (соответственно и число мобилизованных, призванных им на замену) пришлась на первые полтора года войны, когда доля ВКП(б) и ВЛКСМ составляла менее 33%. То есть, получается, что в среднем за войну доля коммунистов и комсомольцев в Вооруженных силах составляла не более 35%. Иными словами, если взять за основу общую численность коммунистов и комсомольцев (15.600.000), то количество людей прошедших через Вооруженные силы СССР в 1941-1945 годах, составит примерно 44.000.000. А не 36.639.100, как указано у Кривошеева. Соответственно возрастут и общие потери.

Кстати, общие потери Вооружённых сил СССР за 1941-1945 годы тоже можно приблизительно подсчитать, если оттолкнуться от официальных советских данных потерь среди коммунистов и комсомольцев, обнародованных в 60-80-х годах. Они гласят, что армейские организации ВКП(б) потеряли примерно 3.000.000 человек. А организации ВЛКСМ примерно 4.000.000 человек. Иными словами, 35% армии потеряли 7.000.000. Следовательно, все Вооружённые силы утратили около 19.000.000 – 20.000.000 душ (убитыми на фронте, погибшими в плену и ставшими «невозвращенцами»).

Потери 1941 года

Выдача партбилета на фронте

Анализируя динамику численности коммунистов и комсомольцев в Вооруженных силах можно достаточно внятно рассчитать и советские фронтовые потери по годам войны. Они тоже, как минимум, в два раза (чаще более чем в два) выше, чем те данные, которые опубликованы в кривошеевском справочнике.

Вот, например, Кривошеев сообщает, что в июне-декабре 1941 года Красная Армия безвозвратно потеряла (убитыми, пропавшими без вести, умершими от ран и болезней) 3.137.673 человека. Данную цифру легко проверить. В энциклопедии «Великая Отечественная война 1941-1945» сообщается, что к июню 1941-го в армии и на флоте было 563 тысячи коммунистов . Далее указывается, что за первые шесть месяцев войны погибло свыше 500.000 членов ВКП (б). И что на 1 января 1942 года в армии и на флоте числилось 1.234.373 партийца.

Как узнать, какое значение кроется под «свыше»? В двенадцатом томе «Истории Второй мировой войны 1939-1945» утверждается, что за первые полгода войны с «гражданки» в армейские и флотские организации влилось более 1.100.000 коммунистов. Получается: 563 (на 22 июня) + «более» 1.100.000 (мобилизовано) = «более» 1.663.000 коммунистов.
Далее. В шестом томе «История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945» из таблички «Численный рост партии» можно узнать, что военными парторганизациями принято в свои ряды за июль-декабрь 1941-го 145.870 человек.

Получается: «Более» 1.663.000 + 145.870 = «более» 1.808.870 коммунистов было задействовано в Красной Армии в июне-декабре 1941 года. Теперь из этой суммы вычтем то количество, что было на 1 января 1942:
«Более»1.808.870 – 1.234.373 = «более» 574.497

Это мы получили безвозвратные потери ВКП(б) – убитые, пленные, пропавшие без вести.

Теперь определимся с комсомольцами. Из «Советской военной энциклопедии» можно узнать, что в армии и на флоте к началу войны было 1.926.000 членов ВЛКСМ. Энциклопедия «Великая Отечественная война 1941-1945» сообщает, что за первые шесть месяцев войны в армию и на флот призвано свыше 2.000.000 комсомольцев и указывает, что вдобавок в комсомол уже в рядах РККА и РККФ приняли 207.000 человек . Там же видим, что к концу 1941 года организации ВЛКСМ в Вооруженных силах насчитывали 1.750.000 человек.

Подсчитываем – 1.926.000 + «свыше» 2.000.000 + 207.000 = «свыше» 4.133.000. Это общее число комсомольцев, прошедших через Вооруженные Силы в 1941 году. Теперь можно узнать безвозвратные потери. От общего количества отнимем то, что имелось на 1 января 1942 года: «Свыше» 4.133.000 – 1.750.000 = «свыше» 2.383.000.

Это мы получили убитых, пропавших без вести, пленных.

Далее – «более» 574.497 коммунистов + «свыше» 2.383.000 комсомольцев = более 2.857.000 человек.

Впрочем, здесь цифру надо немного уменьшить – на число выбывших из ВЛКСМ по возрасту. То есть, примерно на одну десятую часть от оставшихся в строю. Еще необходимо отнять комсомольцев, вступивших в ВКП(б) – примерно 70.000 человек. Таким образом, по весьма осторожной оценке безвозвратные потери РККА и РККФ среди коммунистов и комсомольцев составили не менее 2.500.000 душ. А у Кривошеева в данной графе стоит цифра 3.137.673. Разумеется, вместе с беспартийными.

3.137.673 – 2.500.000 = 637.673 – это остается на беспартийных.

Сколько в 1941 году было мобилизовано беспартийных? Кривошеев пишет, что к началу войны в Красной Армии и Военно-Морском флоте числилось 4.826.907 душ. Кроме того, на сборах в рядах РККА в это время находилось еще 805.264 человек. Получается – 4.826.907 + 805.264 = 5.632.171 человек к 22 июня 1941.

Сколько было мобилизовано людей в июне – декабре 1941? Ответ находим в статье генерала Градосельского, опубликованной в «Военно-историческом журнале». Из анализа приведенных там цифр можно сделать вывод, что в ходе двух мобилизаций 1941 года в РККА и РККФ пришло (без учета ополченцев) более 14.000.000 человек. А всего таким образом в армии в 1941 году было задействовано 5.632.171 + более 14.000.000 = примерно 20.000.000 человек. Значит, от 20.000.000 отнимаем «более» 1.808.870 коммунистов и около 4.000.000 комсомольцев. Получаем около 14.000.000 беспартийных.

И, если посмотреть на эти цифры через статистику потерь кривошеевского справочника, то выходит, что 6.000.000 коммунистов и комсомольцев безвозвратно потеряли 2.500.000 человек. А 14.000.000 беспартийных 637.673 человека…

Проще говоря, потери беспартийных занижены, как минимум, раз в шесть. А общие безвозвратные потери советских Вооруженных сил в 1941 году должны составить не 3.137.673, а 6-7 миллионов. Это по самым минимальным прикидкам. Скорее всего, больше.

В данной связи полезно вспомнить, что Вооруженные силы Германии в 1941 году потеряли на Восточном фронте убитыми и пропавшими без вести порядка 300.000 человек. То есть, за каждого своего солдата немцы забирали у советской стороны не менее 20 душ. Скорее всего, больше – до 25. Это примерно такое же соотношение, с которым европейские армии XIX-ХХ веков били африканских дикарей в колониальных войнах.

Примерно также выглядит и разница в информации, которую правительства сообщали своим народам. Гитлер в одном из своих последних публичных выступлений в марте 1945 года объявил, что Германия потеряла в войне 6.000.000 человек. Ныне историки считают, что это не сильно отличалось от реальности, определяя конечный итог в 6.500.000-7.000.000 погибших на фронте и в тылу. Сталин в 1946-м сказал, что советские потери составили около 7.000.000 жизней. За последующие полвека цифра людских утрат СССР возросла до 27.000.000. И есть сильное подозрение, что это еще не предел.

Виновен ли СССР в развязывании Второй мировой войны?

Обсуждают доктора исторических наук Юлия Кантор и Никита Ломагин.

Виктор Суворов - Могло ли не быть 22 июня 1941 года?

Елена Рыковцева: Война для Советского Союза началась 22 июня, по крайней мере, так об этом объявили народу. А могла бы вообще не начаться? Могло не случиться 22 июня 1941 года?
Сегодня у нас разбор полетов - причем в самом буквальном смысле этого слова - с писателем Виктором Суворовым.
Это не случайный поворот темы, его предложил сам писатель.
Виктор, а верно ли мы называем наш разговор «Альтернативная история от Виктора Суворова»? И почему вас эта тема интересует в сослагательном, что ли, ключе?

Виктор Суворов: Нет, неверно. Дело в том, что я не говорю об альтернативной истории. Я предлагаю сделать именно разбор полетов. Очень долго, десятилетиями нам внушают, что у истории нет сослагательного наклонения, это повторяют многие ученые, исследователи и так далее. А я говорю: в мое время детки в школе написали диктант, наделали ошибок. Анна Ивановна приходит и говорит: «Детки, нужно сделать работу над ошибками». А тут прогремела над нашей страной грандиознейшая война. И я спрашиваю: а где работа над ошибками? Давайте найдем эти ошибки, давайте посмотрим, так это или не так. Дело в том, что это не альтернативная история, это то, что с нами случилось, но давайте разберемся.
Допустим, учим мы детей играть в шахматы. Сажусь я со своим внуком и говорю: «Вот такая ситуация. А что можно сделать в этой ситуации?». Он говорит: «Можно пойти вот сюда и вот сюда». Я говорю: «Чудесно! А вот великий шахматист Филидор в этой ситуации сделал вот такой ход», - «Как интересно!». Мы партию такую сыграли против Адольфа Гитлера, но никто разбор этой «шахматной партии» не проводит.

Елена Рыковцева: Виктор, но у любой шахматной партии всегда есть первый ход. Что же здесь считать первым ходом, что мы берем за точку отсчета здесь?

Виктор Суворов: Точкой отсчета, я думаю, нужно брать 1918 год, когда 11 ноября 1918 года завершилась Первая мировая война. А 13 ноября, через два дня, Красная Армия предприняла первую попытку развязать Вторую мировую войну. Вот отсюда, я думаю, от этой печки и нужно танцевать: зачем Красная Армия постоянно пыталась развязать Вторую мировую войну?

Елена Рыковцева: В вашей старой и самой знаменитой книге «Ледокол» было сказано, что это фальшивая дата – 22 июня. Вы говорили так: «22 июня – просто день начала наступления вооруженных сил одного государства против вооруженных сил другого государства уже в ходе войны, в которой оба государства давно участвуют». То есть всего лишь дата, когда одно государство напало на другое. Война уже шла, Советский Союз в ней давно участвовал – это была главная мысль вашей книги?

Виктор Суворов: Да, я ее подтверждаю. У Гитлера красный флаг, у Сталина красный флаг, у Гитлера 4-летние планы, у Сталина 5-летние планы, у Гитлера концлагеря, у Сталина концлагеря, у Гитлера одна партия у власти, остальные в тюрьме, у Сталина одна партия, остальные в тюрьме. И вот они вдвоем разгромили Польшу. После этого Советский Союз воюет с Финляндией, Гитлер чуть позже воюет в соседней Норвегии. Гитлер захватывает Бельгию, Голландию, Люксембург, а Советский Союз – Эстонию, Литву, Латвию. И так далее. Обе страны участвуют в этой войне. А потом одна из них вдруг нападает на другую. И как интересно обстоят у нас дела. Когда на нас напали, мы говорим: «Вот с этого момента началась война». А вот когда мы на кого-то нападали – это не война, это освободительные походы.

Елена Рыковцева: А что сейчас мы видим в прессе, на телевидении? Казалось бы, есть уже доказанные вещи, подтвержденные. Я вам приведу пример – катынское дело. Было и заявление ТАСС, и заявление Ельцина о покаянии, Путин и Медведев, вроде бы, согласились. И даже Государственная Дума принимала заявление перед визитом Медведева в Польшу о том, что это дело рук НКВД, вопросов быть не может. И все равно мы открываем газеты - и видим двухполосные интервью с историками, которые считают, что польских офицеров убили все-таки немцы.
Вот вы сейчас упомянули позицию по Польше. Вы говорите о том, что это был раздел Польши между двумя странами – Германией и Советским Союзом. В это же время другие историки, другие газеты, другой ориентации, можно сказать, говорят о том, что это «Польша стремилась отбросить русское государство за Волгу». Прочитаю выдержку из газеты «Комсомольская правда» 2009 года: «В августе 1939 года в Москве шли трудные переговоры членов советского руководства с военными представителями Англии и Франции. СССР предлагал создать в Европе систему коллективной безопасности. Третий Рейх собирались зажать в тиски с Востока и Запада. Мы готовы были отрядить на это дело 136 дивизий, 5 тысяч танков и столько же самолетов. Но все упиралось в позицию Варшавы, которая не давала Москве разрешение на проход через польскую территорию советских войск в случае войны. «Договаривайтесь с поляками», - сказали на переговорах западные партнеры. На это глава советской делегации Климент Ворошилов честно ответил: «Это невозможно, мы слишком хорошо их знаем». И вся публикация о том, как Польша вместе с Германией строила планы против Советского Союза.
Виктор, вы говорите о каких-то вещах, которые для вас очевидны. А открываешь газеты – опять неочевидно, опять все не так.

Виктор Суворов: Если мы вернемся к вопросу расстрела польских офицеров, то выявленных мест три – это Калининская область, Медная, Харьков и Катынь в Смоленской области. Я нашел документы, что начальников НКВД вот этих областей в апреле 1940 года наградили орденами – начальника НКВД Калининской области, Смоленской области и Харьковской области. А во главе списка – орден Ленина (не написано, за что) – товарищ Серов, народный комиссар внутренних дел Украины. И если мы посмотрим на места уничтожения польских офицеров, то самое главное место – Медная, Калининская область. Там немцев никогда не было. А захоронения тысяч польских офицеров есть. Как немцы могли перебежать через фронт, перетащить с собой тысячи польских офицеров, вырыть ямы, их там расстрелять, закопать, а потом убежать через фронт на свою сторону?
А когда мы говорим о проходе советских войск через Польшу – вот тут у меня просто опускаются руки. Зачем Красной Армии коридоры через Польшу? Пусть Польша воюет против Германии, а после этого Германия пусть воюет против Советского Союза. Нужно было сказать Гитлеру: «Гитлер, нападай на Польшу, дело твое. Но для нас это будет сигналом привести свои войска в боевую готовность. В Испании мы тебя держали три года, посылали туда своих добровольцев, 0,5 миллиона винтовок, несколько тысяч танков и так далее. Но Испания далеко. А вот если ты нападешь на Польшу... Они нас, может быть, не любят, но и тебя не любят. Если ты на них нападешь, они будут воевать против тебя. А мы туда после того, как ты их разгромишь, запустим миллион наших добровольцев, 10 тысяч танков и так далее. Тогда они будут нашими друзьями. И у тебя не будет никакого блицкрига».
Я однажды попытался представить себе, что такое коридоры через Польшу. 5 тысяч самолетов – это сколько нужно построить аэродромов там! То есть ни о каких коридорах речь не шла. Речь шла об оккупации Польши. И то, что с Польшей могло бы стать, мы видим на примере Эстонии, Литвы и Латвии. Туда зашла Красная Армия и сразу же свергла правительства этих независимых государств.

Елена Рыковцева: Виктор, хочу вам пожаловаться, что ли, на то, что нынешние дискуссии между историками носят упертый характер: я тебе про Фому, ты мне про Ерему. Договориться у них не получается. Наталия Нарочницкая в 2009 году отвечала на вопрос: если бы не был подписан пакт Молотова-Риббентропа, как бы развивались события дальше? И вот ее прогноз, вот альтернативная история от Нарочницкой: «Гитлер напал бы на нас первых, а мы были совершенно не готовы к войне. К этому времени уже было известно - я цитирую доклад Рузвельта, - что, если будет война между Гитлером и СССР, Америка не будет вмешиваться, пока «не начнутся изменения структурного порядка». То есть пока кто-нибудь не начнет побеждать так, что его уже не остановишь. Британия, конечно, не позволила бы Гитлеру стать «господином Евразии». Но она дождалась бы, пока немцы оттеснили бы нас в тундру, била бы его с черноморских проливов, оттесняя и нас от Черного моря. США бы высадились на Дальнем Востоке, чтобы не пустить туда Японию, все это, конечно, прижало бы в итоге Гитлера. Но и нам бы уже никогда не вернуться на наши исторические рубежи. Всю европейскую часть, всю Украину и Белоруссию у нас оторвали бы. То есть случилось бы то, что случилось в 91-м году, только при полном разгроме государства. И это был бы конец нашей истории».
И вот проходит год – и мы видим дискуссию в той же «Комсомольской правде» между писателем Михаилом Веллером и историком Юрием Жуковым, которые отвечают на вопрос о том, что было бы, если бы не пакт Молотова-Риббентропа, где один говорит примерно то же самое, что и Нарочницкая. А второй считает, что, наоборот, этот пакт дал передышку Германии. Виктор, этот спор можно разрешить когда-нибудь, можно к общему знаменателю прийти? Или это идеология в чистом виде?

Виктор Суворов: Я думаю, что это идеология. Тут никто и никогда не придет к общему знаменателю. Но давайте посмотрим на цифры. 1939 год, сентябрь. 1 сентября Германия нападает на Польшу. У Германии 98 танков «Pz.III» - самый лучший танк. У них пушка 37 миллиметров. У Германии основная часть танков – это «Pz.I» с пулеметами, «Pz.II» с 20-миллиметровой пушкой (это меньше, чем горлышко у шампанской бутылки), 211 танков «Pz.IV», там 75 миллиметров пушка, но она очень короткая, ее солдаты называли «окурок», «обрубок». И вот немцы воюют, у них очень мало танков. И после этого они в октябре напали еще и на Советский Союз. В октябре у нас уже слякоть и дождь. И немцы в октябре 41-го года ужасно жаловались, что не такие дороги, не такие мосты. А что бы было, если бы они напали в 39-ом году? Была бы та же грязь, те же мосты, но только у них танков совсем мало было. Если у них всего 6 танковых дивизий было, не укомплектованных танками. А с другой стороны, Великобритания и Франция этой ситуацией воспользовались бы и объявили бы Германии войну. И когда Гитлер пошел бы на Советский Союз, они бы этим воспользовались. А у Гитлера не было ни нефти, ни марганца, ни никеля, вообще никаких стратегических ресурсов. И все бы это очень быстро закончилось.

Елена Рыковцева: Я вас повеселю кусочком дискуссии про танки все из той же дискуссии между Веллером и Жуковым. Мне интересно, что вы скажете. Жуков – это историк, Веллер – писатель. Веллер говорит Жукову: «Возвращаясь к 22 июня 1941 года - у нас было в 6 раз больше, чем у Германии, танков и в 7 раз больше самолетов». Жуков (изумленно): «Откуда вы взяли такие цифры?». Веллер: «Не надо меня перебивать! 24 тысячи советских танков на 22 июня - это официальная цифра, смотрите «Военно-исторический журнал», - и никто не смеет эту цифру опровергать. Только по ленд-лизу начиная с осени 1941-го мы получали те 400 самолетов в месяц, которые ежемесячно выпускала германская промышленность. Наш выпуск боевой техники в несколько раз превышал немецкий в течение всей войны. Наши заводы работали в три смены по военному режиму. А германские - в одну смену. Кто к чему готовился? Вот на дворе весна 41-го, Германия не в состоянии высадиться в Британии. Соотношение сил не то. Германия получает от СССР сырье всех видов. Нефть получает и все на свете. Зачем в этих условиях Гитлеру нападать на СССР и ввязываться в войну на два фронта? Он что, сумасшедший?». Жуков: «Ну что я могу сказать? Я теперь понял, что Веллер – это писатель-фантаст. Потому что он никак не хочет вспомнить, что во время войны у нас танки какие были - Т-34 основные. Когда они появились? Буквально перед войной». Веллер (кричит): «Да что за наглая ложь! У нас на 22 июня совокупно Т-34 и КВ было 1800 штук. Против 3600 германских, где подобного не было ни одного. Вы ошибаетесь, что у нас были отсталые танки. Скажите прямо: я сталинист, я придерживаюсь сталинской теории, что мы самые мирные, самые храбрые, но у нас было все плохое. Какой вы историк? Вы фальсификатор». То есть Веллер называет Жукова фальсификатором, а тот его – фантастом. Вот это исторический спор в современной России.

Виктор Суворов: Я Михаила Веллера очень люблю, сейчас читаю его последнюю книгу. Передаю ему пламенный привет! И всем рекомендую читать Веллера.
Советский Союз поставлял Германии железную руду, нефть, хлопок, ванадий, вольфрам, марганец, молибден, медь, никель, олово, платину, хром и так далее. Без всего этого воевать невозможно. Я сейчас держу немецкую отвертку, на ней написано «хром и ванадий». Вот хрома и ванадия в Германии не было. Сделать отвертку обыкновенную, не то что танк или подводную лодку, без хрома и ванадия невозможно. Воевать без никеля невозможно. Так вот, товарищ Сталин всем этим Германию снабжал в ситуации, когда Германия уже находилась в войне против Великобритании и Франции. С одной стороны – Великобритания и Франция, Германия блокирована, а Советский Союз Германию снабжает. Вот если бы не снабжал, то все это закончилось бы в 1940 году.

Елена Рыковцева: Это к вопросу о разборе полетов и о стратегических ошибках главных, важных.

Виктор Суворов: Я обычно думаю не об ошибках, а о том, что же за этим скрывалось. Потому что слишком много ошибок: вот тут мы ошиблись. А в чем был замысел? Зачем иметь, допустим, на границе свои войска... Два выступа у нас – Белостокский и Львовский. Они клиньями вдаются в германскую территорию. И там сосредоточили основные и лучшие наши войска в огромных количествах. А немцы уже с трех сторон нас окружают. И немцы, нанося удар, нам сразу же выходят в тыл, сразу же громят там госпитальную базу, аэродромы, склады стратегические, пункты управления, узлы связи. Мы остаемся без связи. Зачем это было сделано? Говорят – ошибка. Ну, хорошо, ошибка. А что замышлялось? Когда вы делали, вы не понимали, что вас отрежут? Когда мы посмотрим на немецкую группировку, то она точно такая же. Получилось вот что. Представьте себе две огромных шестерни: одна коричневая, а другая красная. И вот зубья нашей красной шестерни далеко вдаются в германскую территорию. Германские зубья шестерни тоже врезались в нашу территорию. И там сосредоточены колоссальные силы. Ну, колоссальные, конечно, по немецким стандартам. Всего у немцев было 3200 танков, танки все устаревшие, новых танков у них не было. Танки «Pz.I», «Pz.II». Некоторые танки «Pz.III» были перевооружены на 50-миллиметровую пушку. А «Pz.IV» оставались 75, но очень короткий ствол. Вот они врезаны в нашу территорию, и там сосредоточены войска, мы врезаны в их территорию, и там сосредоточены наши войска. Если они наносят первый удар, то они сразу же выходят в тыл нашим группировкам, и наши самые лучшие группировки попадают в окружение. Однако если мы наносим удар, то тогда мы выходим в тыл германским группировкам и вот эти два зуба немецкой шестерни выбиваем.
Так вот, Германия напала на Советский Союз в ситуации, о которой можно только мечтать. Стоят укрепленные районы, но они не заняты нашими войсками. Наши войска без укреплений, а укрепления без войск. Колоссальные стратегические запасы сосредоточены у границ. Немцы пришли – консервы, можно есть. Бомбы для самолетов уже заготовлены, можете советские бомбы вешать на немецкие самолеты и идти вперед. 254 аэродрома построены в приграничных районах. «Приходите, немцы, занимайте наши полосы бетонные». На этих аэродромах уже заготовлено и продовольствие для немецких летчиков, уже и палатки стоят, и бараки. «Прилетайте и идите дальше». Вот если бы не было этих аэродромов, то не было бы никакого блицкрига. Если были бы у нас заминированы мосты, то не было бы никакого блицкрига опять же.
Великая река Днепр пересекает половину театра военных действий. Оборона на Днепре. Взорвать мосты – и не будет никакого блицкрига. Говорят: «Так, может быть, немцы наведут понтонные мосты?». Может быть. Но армию нужно снабжать сотнями тысяч тонн, и даже миллионами тонн боеприпасов, топлива, вывозить раненых. А это должны быть эшелоны. Но если мы взорвем мосты железнодорожные, то понтонные мосты немцев не спасут, потому что им нужны мосты, по которым можно пускать поезда. По понтонным мостам того времени можно было пускать только автомобили и гужевые повозки. А этим ситуацию не спасешь. Но мосты были разминированы.
Вот на Днепре находится Днепровская флотилия. И Жуков пишет: «По ошибке ее расформировали». Есть флотилия, которая может остановить немецкое наступление. Что же сделали с этой флотилией? Половину ее вывели в дельту Дуная. Я съездил в дельту Дуная и посмотрел, что это такое. Это на сотни гектаров совершенно необозримое болото. Вот туда вывели корабли. Зачем? Никто же через это болото не будет нападать на Советский Союз. Зачем они там находились? Для обороны это не нужно. Там они и погибли. А вот если бы они пошли вперед вверх по Дунаю, то в районе Чернавада они бы перерезали стратегический мост - и снабжение Германии нефтью прекратилось бы. То есть все, что мы делали для наступления, оборачивалось против Советского Союза.

Елена Рыковцева: Я напомню, что когда-то в своем знаменитом «Ледоколе» Виктор Суворов написал следующее: «Для того чтобы скрыть правду, коммунисты пустили в оборот фальшивую дату – 22 июня 1941 года. Коммунистические борзописцы придумали множество легенд про 22 июня. Я слышал даже такую: «Мы жили мирной жизнью, а на нас напали...». Если верить выдумкам коммунистических пропагандистов, то выходит, что Советский Союз не сам добровольно начал Вторую мировую войну, а его чуть ли не насильно втянули. Чтобы версия про 22 июня казалась более правдоподобной, советская пропаганда укрепила эту дату специальными подпорками. С одной стороны, придуман «предвоенный период», в который включены два года, предшествующие 22 июня; с другой стороны, выдумана цифра 1418 дней войны. Это на тот случай, если некто любопытствующий решит сам вычислить дату начала войн».
Алексей из Брянской области, здравствуйте.

Слушатель: Здравствуйте. Не напоминает ли господину Суворову пакт Молотова-Риббентропа недавний пакт Медведева-Обамы? Может быть, и сейчас для России есть какая-то угроза извне?

Виктор Суворов: Нет, мне не напоминает. Пакт Молотова-Риббентропа я рассматриваю как ловушку для Гитлера. И ловушка вот какая. Гитлер собирается построить автостраду между основной территорией Германии и Восточной Пруссией. Потому что Германия была разорвана Версальским договором на две части: основная часть Германии и Восточная Пруссия. Гитлер говорил: «Позвольте мне, пожалуйста, построить автостраду. Сверху я построю мосты, снизу пророю тоннели, чтобы была какая-то дорога между двумя Германиями. А город Данциг – это немецкий город. Отдайте мне Данциг». На это товарищ Сталин ему сказал: «Гитлер, зачем тебе там какая-то автострада? Зачем тебе Данциг? Бери Данциг и половину Польши забери. Половина – тебе, половина – мне». Гитлер говорит: «Ух ты, давай!». Присылает он Риббентропа в Москву, и подписывают договор. То есть договор о начале Второй мировой войны был подписан в Москве, не в Берлине. Гитлера там не было, там был Сталин, Молотов и Риббентроп. Подписали 23 августа. Через неделю, 1 сентября. «Мы разобьем Польшу, половина – тебе, половина – мне». Договорились. Наносит Гитлер удар по Польше, а Советский Союз говорит: «А мы не готовы к войне». Представьте себе, что мы с вами решили кого-то убить. Вы стрельнули, а я говорю: «А у меня патронов нет». И кто виноват? Вот вы и виноваты. То есть подписали в Москве договор о разделе Польши, Германия напала, а мы не были готовы.
После этого Германия попадает в ситуацию, когда Великобритания и Франция объявляют Германии войну. За Великобританией стоит Америка. То есть 3 сентября Гитлер войну уже проиграл, уже ничего ему не светило, уже ничего он сделать не мог. Потому что Великобритания и Франция, за ними Америка, тут же еще и Австралия, Новая Зеландия. Весь мир против Гитлера. Проходит 17 дней, товарищ Сталин говорит: «Ой, теперь я готов». Когда Германия разгромила польскую армию, теперь мы готовы. «Половина Польши – тебе, половина – мне». Кстати, большая часть Польши – Советскому Союзу, а меньшая часть Польши – Германии. Но Гитлер теперь вынужден воевать против всего мира, а мы остались нейтральными. На Гитлера пала вся вина за развязывание Второй мировой войны, а мы остались белыми и пушистыми. Вот в чем смысл пакта Молотова-Риббентропа.

Елена Рыковцева: Виктор, вы говорите вещи, которые мне кажется бесспорными. Мне логика кажется безупречной. Но вот современная, последних двух дней история. Показывают в воскресенье фильм Алексея Пивоварова о начале войны, который так и называется «22 июня. Роковые решения». И я в очередной раз процитирую «Комсомольскую правду», потому что это та редкая газета, в которой обязательно найдется, например, историк Юрий Жуков, красной нитью он проходит через все военные публикации этой газеты. Но на этот раз не Юрий Жуков, а Махмуд Гареев, президент Академии военных наук, участник Великой Отечественной войны, генерал армии. Ему говорят: «Как вам трактовки этого фильма?». Я фильм сейчас не буду обсуждать. Я цитирую Гареева в той части, по которой вы только что высказались. Он говорит: «Там много всякой лжи. Например, там говорится, что Советский Союз в спину Польше нанес удар 17 сентября 1939 года. Дело в том, что при этом забывают, что сама Польша вместе с Гитлером нападала на Чехословакию. В 1934 году Польша первой заключила договор с Германией о ненападении. Земли Западной Белоруссии и Украины в 20-м году незаконно были силой захвачены Польшей, пользуясь слабостью Советского Союза в то время. Естественно, не оставлять же в беде белорусов, украинцев...». И это кочует из мнения в мнение определенной части историков, что «сами виноваты, а почему вы участвовали в чехословацких событиях, а почему вы захватывали земли Белоруссии и Украины». И все это в оправдание того, что 17 сентября 1939 года сделал Сталин.

Виктор Суворов: Если речь идет о безопасности нашего государства, неужели Белоруссию и Западную Украину нам нужно было в 39-ом году срочно присоединять? Если 20 лет с момента окончания Гражданской войны, с момента окончания советско-польской войны мы как-то прожили без Западной Украины и Западной Белоруссии, неужели вот в то время нам надо было срочно решать вот эту проблему? С одной стороны, говорим: уж такой сильный Гитлер, он мог бы на нас напасть. А с другой стороны: мы решали свои территориальные проблемы. Ведь если бы, когда напал Гитлер на Польшу, Великобритания и Франция объявили войну Гитлеру, и в этой ситуации еще и Советский Союз к этому бы присоединился... Говорят, что Великобритания и Франция ничего не делали. Хорошо. И Советский Союз тоже бы ничего не делал. И в том случае Германия захлебнулась бы без ресурсов. Нет у них нефти, топлива для самолетов, для танков, бронетранспортеров, артиллерийских тягачей, нет у них железной руды. Вот если бы Советский Союз тоже бы вел такую же странную войну. Но Советский Союз говорит: «А нам нужно решить свои территориальные проблемы».

Елена Рыковцева: Аркадий из Москвы, здравствуйте.

Слушатель: Здравствуйте. Разрешите выразить вам уважение за вашу замечательную историческую работу, насколько я могу понять, точную. Я проверял, что мог, по картам и имеющимся данным. Я человек дотошный. И должен сказать, что я это знал еще в 70-ые годы из разговоров с друзьями моего деда. Они были до войны в младшем и среднем комсоставе. В частности, я видел тот словарик, о котором вы упоминали. Мне запомнились два вопроса: «кто ваш бургомистр?» и «в каком направлении от Керчи?». Ясно, что это не для советской территории. Они вспоминали, что им надлежало готовиться к прибытию понтонных парков. И кроме того, все вспоминали, что с конца 40-ых прибывали сверху комиссары, а не просто политруки, и проводили политбеседы, и не по бумажке, как с рядовыми. И кроме обычной неизбежности войны, повторяли, причем дословно и несколько раз, один тезис (он явно был спущен сверху): всякая война за освобождение рабочего класса есть война самая справедливая, поэтому совершенно не важно, кто формально первым начнет военные действия. Вот это мне запомнилось.
А ваших оппонентов выдают их методы. Еще в 90-ые годы мой друг купил ваш «День М» и стал возмущаться, что там явный бред, вплоть до того, что вместо миллионов – миллиарды. Я удивился. Мы тогда сравнили эти книжки и оказалось, что его книжка такая же на вид – оранжево-черная, с теми же выходными данными, но там на каждой странице перепутаны цифры и сделаны совершенно бредовые изменения. То есть, по-моему, это была явная «подстава».

Елена Рыковцева: Виктор, вы знаете об этой истории с редактурой вашей книжки?

Виктор Суворов: Об этой истории я знаю. Моего первого издателя Сергея Леонидовича Дубова убили. Дело было вот как. Вышел «Ледокол», после этого я отправил туда «День М». Книга никак не выходит. Я потребовал гранки, мне их прислали. Я сказал: «Ребята, тут что-то очень не так». Потому что было самое настоящее вредительство. Допустим, я пишу: 85-миллиметровая «зенитка». 85 миллиметров калибра. Ставится запятая между восьмеркой и пятеркой – 8,5 миллиметров. Наш пистолет – 9 миллиметров, а зенитная пушка – 8,5. То есть поставил запятую – и получается чепуха. И так на каждой странице. Все было изгажено. Я звоню Дубову, издателю, и говорю: «Что-то тут у нас нехорошо». Он начинает разбираться. Через неделю его убивают. И сразу же выходит вот это варварское издание. После этого с этим издательством я, конечно, прекратил все отношения. Но вот это вредительство было.
И большое спасибо моему слушателю, который сказал: их выдают их методы.

Елена Рыковцева: А чем закончилось следствие по убийству?

Виктор Суворов: По убийству Дубова, моего первого издателя, дело закончилось тем, что президент Российской Федерации взял это дело под свой контроль. И закончилось ничем. Убийц не нашли. А эта вредительская книга у меня сейчас лежит, как напоминание о методах работы некоторых организаций, структур или отдельных личностей, я не знаю. Но есть огромное количество книг, в которых рассказывают, какой я нехороший человек. И мне было когда-то очень больно и очень обидно. Но Бог послал мне спутницу жизни – очень мудрую Татьяночку мою. Вот недавно мы с ней справили «рубиновую свадьбу», пришлось разориться на рубиновое колечко. 40 лет – это все-таки достижение в XXI веке. И она мне говорит: «Смотри, какую гадость про тебя пишут. Открывай шампанское и пей». И это доказательство того, что...

Елена Рыковцева: А сколько вы выпили бутылок шампанского за эти годы?

Виктор Суворов: Ой, много!

Елена Рыковцева: Это, конечно, очень милый способ, но если посчитать, сколько о вас пишут, можно и спиться. Наверное, он не самый правильный.

Виктор Суворов: Я осторожно.

Елена Рыковцева: По глотку за каждую книжку.

Виктор Суворов: Она меня потихоньку сдерживает.
Но это доказательство того, что ребятам нечего возразить. И огромное спасибо нашему слушателю. Про разговорники. Их у меня собралось уже достаточно, в том числе не только русско-немецкие...

Елена Рыковцева: Давайте уточним, что это разговорники, которые использовались при подготовке армии предвоенного периода, когда учили немецкому языку солдат.

Виктор Суворов: И я добавлю, что разговорник русско-немецкий для бойца и младшего командира – он так называется. Тираж 6 миллионов. Первый тираж – 29 мая 1941 года, а второй тираж – уже 6 июня. Есть одесский, киевский, минский, рижский, ленинградский и так далее. Сразу же массовое производство на местах. И там фразы такого содержания: «Вам нечего бояться, скоро придет Красная Армия». Или: «Как называется эта река?». Там по-русски эта фраза, затем эта фраза по-немецки, но русскими буквами, а потом по-немецки немецкими буквами. Вот идет Великая Отечественная война, заходим мы в какой-то город и говорим по-немецки: «Какой это город?». А нам говорят: «Смоленск. Мужик, ты чего?». Или: «Где спрятался бургомистр?», «Где спрятались члены партии?». Я говорю: «Какие члены партии спрятались?». Вот это все говорит о том, что мы готовились к другой войне. Разгром 41-го года случился не от того, что мы не были готовы к войне, но мы были готовы к другой войне.
Завершилась война тем, что Гитлер покончил самоубийством, а Германия была разгромлена. И это в условиях, когда они нанесли первый удар, когда они сокрушили кадровую Красную Армию, захватили в плен 4 миллиона (то есть Красная Армия, которая перед войной существовала) и 85% нашей промышленности военной. И вот на 15% промышленности, и призвав в армию резервистов Красная Армия дошла до Берлина, Кенигсберга, Вены, Праги, Будапешта, Бухареста и так далее. То есть какая мощь была у Советского Союза, если резервисты, используя 15% наших ресурсов, нашей военной промышленности, сумели совершить вот такое чудо! А вот если бы мы первыми нанесли удар – вот тут было бы что-то совершенно другое.

Елена Рыковцева: Родион пишет: «Никакие факты подготовки войны с Гитлером не являются признаком агрессивности, а наоборот, неподготовка – признак недальновидности». Родион, речь же идет о тактике оборонительной и наступательной. Виктор Суворов в своих книгах говорит, что готовились-то к наступательной войне.
«Войны избежать было невозможно. Существование двух систем – Сталина и Гитлера – без уничтожения друг друга невозможно. Если бы не напал Гитлер, напал бы Сталин. В то время провидение отдало предпочтение Сталину. Сталинская система рухнула в мирное время от сплотившихся воедино внешних и внутренних врагов Советского Союза», - так пишут.
Роза пишет: «Мировая война началась не 22 июня 1941 года, а еще до подписания пакта Молотова-Риббентропа. Винить в ее развязывании надо все мировое сообщество, и Сталина в том числе. А Гитлер сделал ту же ошибку, что и Наполеон, - полез в Россию. Хотя многие гениальные люди предупреждали, что в нее лезть нельзя».
«Мой родной дядя, офицер, танкист, командир Мешко Анисим Петрович сгорел в танке под Киевом. В первые дни войны сгорел заживо, защищая Киев. Он сказал моему отцу, тоже фронтовику, на прощание, что «все танки у нас фанерой перетканы, и мы все обязательно сгорим заживо». Так и получилось. Такие были танки в первые дни войны», - пишет Олеся из Полесья.
Анатолий из Брестской области, здравствуйте.

Слушатель: Здравствуйте. Я хочу поблагодарить Виктора Суворова. Когда-то он мне просто глаза раскрыл. Дело в том, что в детстве, в юности я интересовался оружием, военной техникой, а с возрастом это плавно перешло в интерес к истории войны. И возникла масса вопросов именно по Брестскому региону. Штаб 4-ой армии, командарм Коробков. В 6 километрах от Буга – танковый корпус, примерно в 9 километрах от тогдашнего моста через Буг. Артиллерийский склад боеприпасов – в 2 километрах от Буга и в 3 километрах от моста. Артиллерийский полк РГК – в 8 километрах от Буга, от моста. Все прифронтовые аэродромы – максимум 30 километров от Буга. Строился аэродром для тяжелых бомбардировщиков, а остальным самолетам тогда просто подбирали площадки, - в 40 километрах от Буга Что, так готовятся к обороне? И у меня была масса вопросов. А когда я прочитал книги Суворова...

Елена Рыковцева: ...все встало на свои места.

Слушатель: У меня ответы появились.

Елена Рыковцева: Антон из Санкт-Петербурга, здравствуйте.

Слушатель: Здравствуйте. Хотел бы вас поблагодарить за ваши книги, за вашу работу. Должен сказать, что ваши книги – это практически образец логики, по ним можно учиться аналитически обрабатывать информацию. И такие вопросы. Как вы прокомментируете мнения некоторых современных историков о том, что Красную Армию в первые месяцы били по частям – и в этом один из секретов успеха немецкой армии? И вопрос относительно ваших художественных книг, в которых вы, на мой взгляд, раскрываете механизмы захвата и удержания власти, которые применялись Сталиным, возможно, применяются и сейчас современным российским руководством. Будет ли продолжение книг «Контроль» и «Выбор»?

Виктор Суворов: Совершенно правильно, что немцы били Красную Армию по частям. Дело в том, что не существовало единого плана обороны. Никто и никогда не представил план обороны государства. Где этот план? Его нет. Или говорят, что мы готовили контрудары. Вопрос: где планы этих контрударов? Покажите мне. 70 лет прошло. Эти контрудары действительно наносили. Однако это была чистой воды импровизация. Планов предварительных нет нигде.
Следующий момент. Когда немцы напали, они застали Красную Армию в движении. Я об этом много писал. Второй стратегический эшелон выдвигается, его основные части растянулись по Транссибирской магистрали, по всем остальным железнодорожным путям. 16-ая армия – в район Шепетовки, а батальона связи нет. То есть армия здесь, а управлять этой армией невозможно – нет батальона связи. Или выгружаются штабы здесь, но здесь нет войск, а вот там выгружаются войска, но там нет штабов, никто этими войсками не управляет. Здесь мы выгружаем танковый полк, но нет боеприпасов, а вот там мы выгружаем боеприпасы, но там нет танкового полка. Да, был полный хаос, когда Гитлер нарушил все наши планы, а планов обороны у нас не было.

Елена Рыковцева: А теперь про книги ответьте слушателю.

Виктор Суворов: У меня написана книга «Змееед». Эта книга вышла уже во многих странах, но в России есть проблемы у меня с этой книгой пока. Я надеюсь, что скоро она выйдет. Это не продолжение «Контроля» и «Выбора», а это предисловие к «Контролю» и «Выбору». Действуют те же герои, появляется Настя Стрелецкая, появляется Холованов и все остальные. Но они еще не встретились.

Елена Рыковцева: А с чем связаны проблемы в России?

Виктор Суворов: Ну, они связаны больше... Я пока не буду об этом говорить.

Елена Рыковцева: Назовем их бюрократическими. Правильно?

Виктор Суворов: Да, это, скорее, бюрократические проблемы.
А какие слушатели сегодня были доброжелательные!

Елена Рыковцева: Да, они лишили вас возможности выпить шампанского. Завершаем на этом программу.