Духовной жаждой обуян, в пустыне мрачной я влачился,
и шестиногий таракан на перепутье мне явился.
Я был измучен, гол и бос, страдал от жара, тихо бредил, —
мне представлялся как бы Босх, осуществлялся типа Брейгель.
В моих ушах гремел «Пророк», звуча размеренно и строго.
Пред тараканом брел сурок, крича: «Идет посланник Бога!».
Я замер, ужасом томим, при виде этой пантомимы.
Ты ждал, что будет серафим? Теперь такие серафимы!
«Ты обезумел, сукин сын, — я повторял почти в отключке. —
Проект «Поэт и гражданин» совсем довел тебя до ручки!» —
но бил небесный барабан, курился дым среди развалин,
и был реален таракан, и был сурок при нем реален.
Перстами тяжкими, как сон, моих зениц коснулся он, —-
и перед ними засияла картинка первого канала.
Исчезла низменная жесть, картины гнили и распада, —
я бросил видеть то, что есть, и начал видеть то, что надо.
Ушей коснулся таракан — и их наполнил Петросян, и юмор нашего сортира,
и обрезаний череда, а остальные звуки мира
ушли неведомо куда.
Я слышал неба содрогание, дыханье ночи, гулы дня, —
прикосновенье тараканье все отрубило от меня,
и мир мой стал убог и сужен, и сам себе я стал не нужен, —
но неизвестно почему я не был нужен и ему!
Томясь тягучим пустолетьем, я думал, робкий ученик,
что он довольствуется этим, — но он к устам моим приник,
ногами бешено затопав, к восторгу злобного сурка, —
и мне вложил язык эзопов взамен родного языка.
Настал конец моих исканий, моих мечтаний и сатир.
К картине мира тараканьей я применился — и затих.
Он хохотал, меня измуча. Настала глухота паучья, —
через «Пророка», как тамтам, звучал забытый Мандельштам,
цитата вроде из «Ламарка», который вовсе ни при чем…
Но тут мне стало вовсе жарко, и он мне грудь рассек мечом.
Я замер, сдерживая ругань. Какого черта, наконец?
Не то чтоб там таился уголь — но хоть не камень, не свинец!
О да, я стал глупей и суше, но не утратил хоть стыда!
Коль он вложил такое в уши — чего ж он сунет мне туда?
Он ничего туда не сунул — о милосердия зарок!
Он посмотрел туда и плюнул. И расхихикался сурок.
И вот под взглядом, под которым могли бы выцвести цветы, —
я содрогался под напором неумолимой пустоты,
она росла, она воняла, она мне душу заполняла
и в мозг вонзалась сотней жал…
Как труп в пустыне я лежал.
— Ползи! — инсект промолвил строго и сверху лапу возложил. —
Ты понял? Я посланник Бога. Другого ты не заслужил.
Вы утомили старикана, вы распустились тут внизу — и вам послали таракана. Ползи, пророк!
И я ползу.
09.07.2011
1 комментарий:
шедевр. спасибо, Дмитрий!
Отправить комментарий